- Не будем заранее настраиваться на отрицательный результат. – Огюст с подозрением посмотрел на Мишеля и на божка, при всей ненормальности осенившего его только что предположения, не берясь утверждать, в чью пользу закончится противостояние зубов Мишеля и фарфора.
- Огюст прав! Поехали в банк. А там видно будет. – И Рене решительно направился к выходу.
Тяжело вздохнув, Мишель поставил божка на стол и вышел следом за Рене. Огюст покинул офис последним, так как закрывал дверь.
Спустя еще три часа они вернулись в офис в крайне удрученном состоянии, так как в банковских ячейках виноградин так же не было. Когда они это поняли, даже спокойный Огюст от досады стукнул в железную дверцу ячейки, чем удивил Мишеля и Рене.
И вот сейчас, вернувшись в офис, они сидели и молчали, периодически поглядывая друг на друга.
- Огюст, у вас есть закурить? – Мрачно поинтересовался Мишель. – Семь лет не курил, но сейчас с ума сойду, если что-нибудь этакое не сделаю.
- Кажется, в верхнем ящике стола были сигары. Ни я, ни Франк не курим, но для клиентов стараемся держать. Так, на всякий случай...
Мишель встал и направился к столу.
- Я ума не приложу, где еще можно искать? – Рене нервно постукивал по подлокотнику кресла.
- Мир большой, друг мой... – Лаферет крутанул стоявший на журнальном столике глобус. – А у нас как минимум полжизни впереди еще.
- Оптимистично вы, однако, настроены, дорогой друг... – Ухмыльнулся Рене и достал из кейса Герб. – Герцог, ну помогите же! – Взмолился он, глядя на рубиновый крест Арамиса.
- Рене, я уже пробовал. Я полночи во сне умолял Портоса помочь. – Откуда-то из-под стола донесся голос Мишеля. – И что?
В этот момент Мишель не удержал равновесия и стал падать, в последней надежде сохранить вертикальное положение пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Но под руки Мишелю попался лишь тот самый фарфоровый божок, который, если бы он умел говорить и двигаться, уже давно при одном только виде Мишеля, с диким криком улепетывал бы от него так, что ноги вперед крыльев неслись бы.
- Мишель, осторожнее! Эта фигурка очень дорога Франку! Она жутко цен... – И Огюст замер на половине слова, потому что, словно в замедленной съемке, божок упал на пол, разбившись на несколько фарфоровых осколков, и из нутра божка на ковролин медленно выкатились... три александритовых камня в форме виноградин.
- Ох.. .ть... – Только и смог вымолвить Мишель.
В наступившей тишине Рене, икая, начал истерически посмеиваться, сползая с кресла на пол, и уже через минуту он бился в конвульсиях смеха на полу, не в состоянии вымолвить ни слова.
- Ик... А... О... Ик... Ииии... – Все громче и громче становился его нервный смех. И вскоре ему уже вторил своим басом Мишель, отчего на каминной полке стали подпрыгивать книги и часы. Когда же, наконец, к ним третьим голосом присоединился Огюст, который никогда раньше на его памяти ТАК не смеялся, они рыдали от смеха, грозя своими слезами затопить не только офис адвокатов, но и все здание.
Им понадобилось немало времени, чтобы успокоиться и начать внятно изъясняться.
- Это просто... Я даже не знаю, как это назвать... – Мишель все еще никак не мог до конца успокоиться.
- И ведь опять, все как на ладони было! – Рене поражался тому, что все находки оказывались все это время у них перед носом, и сотни деталей указывало на них, но они упорно не замечали подсказок, пока камни, что называется, сами на них не сваливались. – Камни были спрятаны в фигурке божка ВИНОДЕЛИЯ! А Портос, как и вы, Мишель, занимался виноделием!
Я никогда не придавал значения этой фигурке. – Огюст, как и подобает потомку сдержанного Атоса, вернулся к своему привычному поведению и реагированию на события и действия. – Я только знал, что этот божок, по каким-то причинам, был очень дорог Франку. Он говорил, что фигурка очень древняя и мы должны ее беречь, как зеницу ока. Что это было в завещании его отца, а еще раньше в завещании деда. Но, насколько я помню, этот божок всегда хранился на самой верхней полке шкафа. Как он оказался на столе... ума не приложу...
- Можете считать меня тронувшимся умом от всего происходящего, но мне кажется, что это наши предки пытаются нам помочь. – Рене задумчиво почесал в затылке.
- Тогда мы рискуем разочаровать их. – Очень серьезно вдруг произнес Огюст, и Мишель с Рене замерли. – Все, что мы находили до сих пор, мы фактически находили с их помощью. Так достойны ли мы Герба дружбы и его тайны, если не способны ничего толком сделать без потусторонней помощи мушкетеров?
Мишель и Рене переглянулись. В словах Огюста была доля правды. Почему они сами не догадались, что божок может иметь какое-то отношение к Портосу, когда фигурка буквально кричала, что она принадлежала человеку, занимавшемуся виноделием.
- Видимо, наши предки все же считают, что мы должны по каким-то причинам дойти до конца, если, несмотря на наши порой неудачные действия, поправляют нас и направляют на верный путь... – Рассуждал вслух Рене, и его слова казались друзьям стоящими самого пристального внимания. – Там... в конце... мы должны найти что-то такое, что стоит всех этих усилий, ошибок и находок, мистики и помощи из прошлого.
- Я согласен. И думаю, что мы должны доказать, что достойны называться потомками Атоса, Портоса и Арамиса. – Огюст посмотрел на друзей.
- Верно. Мы должны найти потомка дАртаньяна сами. – Рене, сжав руку в кулак, решительно стукнул по подлокотнику кресла.
- Кажется, я догадываюсь, где надо начать его искать... – Мишель серьезным взглядом окинул друзей и те поняли, что он и правда о чем-то догадался.
Огюст и Рене смотрели на Мишеля в ожидании его рассказа, но пауза затягивалась. Потомок Портоса словно ушел в себя, размышляя. На его лице отражалась вся напряженная мысленная деятельность. Наконец, Рене не выдержал первым.
- Мишель! Что же вы замолкли на полуслове. Вы о чем-то догадались, так поделитесь же с нами!
- Куда же отправимся в поисках наследника д’Артаньяна? – Подключился к размышлениям Огюст. – В Гасконь? Но во время своих поисков я делал туда запросы и результат был нулевым.
- Да, на первый взгляд это кажется очевидным. Где же, как не в Гаскони, искать потомков гасконца. – кивнул Мишель. – Но... это слишком очевидно.
- К чему вы клоните, Мишель? – Удивленно вскинул брови Лаферет.
- К тому, что очевидные на первый взгляд пути часто оказываются ложными. Нет, мы, конечно, можем полететь в Гасконь, но подозреваю, что только зря потратим время.
- И что вы предлагаете? – Растерянно пожал плечами Рене, каким-то шестым чувством понимая, что Мишель прав – поездка в Гасконь будет только тратой драгоценного времени.
- Я тут подумал... – начал Мишель, нахмурив лоб.
- О, это что-то новенькое для потомка Портоса. – Не удержался от замечания Рене, но, перехватив обиженный взгляд Мишеля, поспешил извиниться. – Простите, друг мой. Просто вы, как и ваш колоритный предок, обычно берете противника другим... – и Рене окинул мощную фигуру Мишеля с ног до головы.
- Так вот... Я тут подумал. – Продолжил Мишель. – Что мы знаем о последних днях наших предков? Судя по найденным нами письмам, все они встретились с Арамисом и получили от него свои части Герба дружбы. Что, кроме Герба, объединяет все эти встречи?
Что... – Подключился к размышлениям Огюст. – И что же?
- Все они были последними при жизни аббата. Как мы уже знаем, после встречи с Атосом, дАламеда вернулся в Испанию и там умер.
- Верно. – Кивнул Рене. – Но что это нам дает?
- Скажите, Рене. Не дай Бог, конечно, но если бы умер ваш самый близкий друг, с которым вы бок о бок прожили жизнь... Что бы вы сделали?
- Я, кажется, начинаю вас понимать, Мишель. – Догадка осенила лицо Рене. – Они либо все поехали на похороны друга…
- Что вряд ли, ибо в те времена дорога занимала гораздо больше времени, они бы просто не успели. – Встрял Огюст.
- Либо они приехали позже на могилу друга, чтобы на этот раз и, правда, в последний раз попрощаться с ним и отдать долг чести и дружбы.