Друг мой, только не грустите, прочитав эти строки. Вспомните, что я вам говорил в нашу последнюю встречу у вас в Париже. Мы не прощаемся, потому что там, на небесах, мы однажды снова встретимся все вместе.
Я, как мы с вами и договаривались, передал Портосу и Атосу их части символического Герба нашей дружбы, в котором разгадка тайны, известной только нам четверым. Ваша часть осталась у вас, а моя у меня.
Каждый из нас передаст их своим наследникам, и, кто знает, может однажды много лет спустя эти части снова объединятся в единое целое, открыв миру эту одну из, казалось бы, потерянных навсегда тайн.
Прощайте, друг мой д’Артаньян. Хотя нет, не прощайте. До встречи...
И храни вас Господь.
Ваш верный друг Арамис, герцог дАламеда.»
Рене не знал, сколько он еще просидел, ошеломленно вчитываясь снова и снова в эти строки...
- Этого не может быть... – Прошептал он. – Дюма выдумал своих мушкетеров. Это общеизвестный факт! И что же получается... – Продолжал он, не выпуская письма из рук. – Получается, что те, кого считали выдумкой писателя, существовали на самом деле??? И не просто существовали, а есть еще и какая-то связь между одним из них и мной. Потому что подобное письмо не могло просто так оказаться именно в этом сундуке именно в мансарде моей квартиры, перешедшей мне по наследству от деда, который не имел привычки хранить чужие вещи.
Рене озабоченно потер лоб.
Печатная машинка, статья и главред давно уже были заброшены на самые задворки сознания. Сделанное им только что открытие вызвало в голове рой мыслей, которые он никак не мог систематизировать.
О каком Гербе дружбы идет речь?
Что за тайну скрывает этот Герб?
Как он выглядит?
Если он, Рене, один из потомков знаменитой четверки мушкетеров – значит, одна из частей должна быть где-то у него? Ведь, если верить письму Арамиса, все четыре части должны были передаваться по наследству.
И где оставшиеся части? Что они вообще из себя представляют?
И кто наследники других трех друзей? И где их искать?
Первое, что нужно было сделать – это понять, кто из четырех мушкетеров его предок. А для этого надо было найти изображение Герба. И тогда, может быть, он догадается, какая из частей принадлежит ему, Рене.
В том, что ,увидев Герб, он все поймет, Рене не сомневался. Как не сомневался в том, что наверняка ему на глаза уже не раз попадался четкий намек на его происхождение, просто он не понимал его...
====== Глава 2. ======
ГЛАВА 2.
В которой мы впервые оказываемся в Париже XVII века и наблюдаем
рождение Герба Дружбы.
ДАртаньян сидел за столиком в гостинице месье Бонасье и ждал своих друзей. Он до сих пор не мог прийти в себя после вчерашней стычки с гвардейцами кардинала у монастыря Дешо и последовавшей за этим вечерней встречи с королем.
Именно благодаря этой стычке несостоявшиеся соперники по дуэли – Атос, Портос и Арамис – стали его друзьями. Он восхищенно вспоминал благородство Атоса, в каждом движении и жесте которого угадывались дворянские корни, добродушие и мощь Портоса, который раскидывал гвардейцев, словно щепки, обманчивое изящество Арамиса, который с легкостью и непринужденностью отбивался вчера сразу от троих подручных Ришелье, в итоге благополучно отправив последних к праотцам...
Эти люди вызывали в д’Артаньяне искреннее восхищение. И сейчас, сидя в своей комнатушке, он благодарил провидение и Бога за то, что он послал ему этих людей.
На лестнице послышались шаги и раньше, чем открылась дверь, раздался мощный бас Портоса:
- Хозяин, я не понял? Вы еще здесь? Я, кажется, просил две бутылки лучшего бургундского! – Голос замер у самой двери и, помолчав мгновение, поправил сам себя. – Нет, пожалуй, лучше три!
И довольный собой и жизнью Портос показался в дверях, надо сказать, с большим трудом умещаясь в проеме. Вообще Портос всегда и всем был доволен, за исключением моментов, когда в пылу драки вдруг резко заканчивались противники, а он только-только входил в раж.
- ДАртаньян! Дружище! – Портос радостно обнял гасконца, отчего кости последнего испуганно хрустнули. – Как ваше ничего?
- Портос! Как я рад вас видеть! – д’Артаньян не менее радостно повис на шее мушкетера. – Вы знаете, я не спал почти всю ночь. Я в Париже не так давно, а уже столько всего произошло – и визит к господину дТревилю, и встреча с самим королем. А какая славная стычка с гвардейцами!
- Да... – Портос довольно усмехнулся в свои густые усы. – Славная была драка. Жаль только, что эти сморчки слишком быстро закончились. Я только, понимаешь, разогрелся.
Тут взгляд Портоса упал на стол, на котором лежал листок бумаги. ДАртаньян и сам не заметил, как в процессе своих размышлений он, оказывается, что-то бессознательно рисовал, словно само провидение водило пером по бумаге.
- Что это, дружище? – Портос разгадывал набросок.
И вместе с д’Артаньяном стал рассматривать, что у последнего получилось. А на бумаге были изображены четыре перекрещенные крест-накрест шпаги, между которыми четыре пустых поля.
- Похоже на герб... – Задумчиво пробормотал Портос...
Именно в таком задумчивом состоянии их и застал Арамис, неслышно подойдя со спины.
- Четыре шпаги, четыре души, четыре сердца... – Нараспев произнес он. Портос вздрогнул, что ему редко было свойственно, а д’Артаньян от
неожиданности поперхнулся пером, которое все это время задумчиво жевал.
- Арамис! Сколько раз я просил вас не подкрадываться, словно привидение из-за спины? Вы дождетесь, что я просто проткну вас своей Бализардой (так Портос любовно звал свою шпагу), приняв за вора или гвардейца кардинала! – Портос сверкнул глазами на друга, в которых читалось больше беспокойство, чем раздражение.
Арамис в ответ лишь кротко улыбнулся.
- Вы воистину аббат. – Все еще возмущался Портос. – Все священники такие?
- Портос, кротость и тихость порой бывают обманчивы. – Продолжал улыбаться Арамис.
- А при чем тут аббаты и священники? – Не совсем понял мушкетеров д’Артаньян.
- Это долгая история, дружище, на которую надо выделить отдельный вечер. – Портос и Арамис переглянулись, и когда последний еле заметно кивнул, Портос продолжил. – А пока что скажу вам, что наш друг Арамис сейчас уже служил бы аббатом в каком-нибудь монастыре, если бы несколько лет назад ненароком не убил на дуэли племянника одного высокопоставленного вельможи. Шум при дворе был большой и, чтобы спасти его от Бастилии, Атос каким-то чудом устроил его в роту мушкетеров господина де Тревиля. Естественно, об аббатстве пришлось на время забыть.
- Я не мог оставить безнаказанным того, кто оскорбил женщину в моем присутствии. – Было видно, что эти воспоминания неприятны Арамису. – Но однажды настанет день, когда я вернусь к тому, что является моим призванием, моей сущностью.
И Арамис словно ушел в себя, задумавшись о чем-то своем. Портос и д’Артаньян переглянулись и решили не трогать его, пока тот сам не вернется к ним из своих воспоминаний и переживаний.
Так они и сидели какое-то время. Бонасье принес вина, которое Портос тут же откупорил и разлил по бокалам. Они с д’Артаньяном выпили уже не по одному бокалу, когда вдруг.
- А кстати, где Атос? – Встрепенулся Арамис, выйдя из задумчивости так неожиданно, что Портос поперхнулся вином. – Я думал, он уже здесь. По дороге я заходил к нему на квартиру, но мне сказали, что он час уже как ушел.
Портос уже открыл рот, чтобы в очередной раз добродушно пожурить друга, как в дверях раздался знакомый всем голос:
- Простите меня, друзья мои. Мне пришлось задержаться, чтобы решить некоторые неотложные дела. Еще раз приношу извинения, что заставил вас ждать. Что это? – Уже подойдя к столу, Атос увидел тот самый лист бумаги с перекрещенными шпагами, который разглядывали Портос и д’Артаньян, когда их напугал подкравшийся Арамис.