В первый день друзьям удалось объехать три церквушки, но никаких следов усыпальницы с могилой герцога дАламеда они не нашли. Уставшие, но довольные хотя бы тем, что мест ведения поисков стало меньше, наследники мушкетеров уже затемно вернулись в гостиницу.
После ужина, уставшие, они разошлись по номерам, чтобы отоспаться и набраться сил перед вторым днем поисков.
Атенаис уже приняла ванную и выходила из нее, когда раздался осторожный стук в дверь. Открыв ее, она увидела стоявшего в коридоре Рене. Он посмотрел в ее глаза и, улыбнувшись, сделал шаг в комнату. Атенаис не остановила его и не закрыла дверь. Она лишь отошла к стене, освобождая ему путь.
Захлопнув дверь, Рене подошел к девушке и ласково коснулся ее волос.
- Я давно хочу тебя кое о чем спросить... – Тихо начал он, накручивая локон на палец.
- О чем? – Так же тихо ответила Атенаис.
- Ты не будешь против, если... я поцелую тебя... По-настоящему, а не мимолетом, как вчера? – Он посмотрел в ее глаза, в которых уже начинали бегать лукавые чертики.
- Все-таки... Арамис был порешительнее тебя... – Засмеялись чертики в глазах Атенаис. – Ты уверен, что ты его наследник?
Это была явная провокация, и Атенаис понимала это. После ее слов Рене отбросил все сомнения, сгреб девушку в охапку, и его губы решительно завладении ее губами. Она не сопротивлялась, она с удовольствием отдалась во власть его рук, его губ. Вся усталость тяжелого дня куда-то исчезла. Рене легко, как пушинку, подхватил ее на руки и отнес на кровать.
- Так значит, ты сомневаешься, что я достоин носить звание «потомок Арамиса»? – Смеясь глазами, спросил он. – Вот сейчас мы это и проверим... – И его руки начали решительно расстегивать пуговицы рубашки.
Никогда раньше ничего подобного Атенаис не испытывала. Она теряла контроль над своими чувствами и действиями от одного только запаха его тела. Его дыхание сводило ее с ума. Его руки удивительным образом касались тех волшебных точек, прикосновение к которым моментально уносили ее куда-то на самую вершину блаженства. Ласковый и настойчивый, нежный и решительный... Угадывающий без слов ее желания и заботящийся прежде всего о ее удовлетворении. Такой мужчина был у нее впервые.
Когда они, уставшие и довольные, лежали, обнимая друг друга, Атенаис подняла на Рене глаза и искренне, уже без чертиков в глазах, сказала:
- Мне кажется, что мы чувствуем друг к другу одно и тоже... и уже давно.
- Я влюбился в тебя еще тогда... в ночном аэропорту Мадрида, когда ты угнала у меня из-под носа такси. – И они дружно засмеялись при этом воспоминании.
- И я... тоже... – Открыла она ему свой маленький сердечный секрет. – Я очень хотела снова увидеть тебя. И когда столкнулась с тобой в музее, сначала не поверила в такую удачу. Ну, а когда выяснилось, что мы еще и потомки мушкетеров, когда-то бывших близкими друзьями... Я поняла, что это судьба.
- Удивительно, как спустя столетия наши предки соединили нас... – Задумчиво произнес Рене, поражаясь, какие порой причудливые события могут происходить в жизни.
- Да... Спасибо им за это. – И она обняла Рене, положив голову на его грудь. В ответ он ласково поцеловал ее волосы. И вскоре они уже спали, чему-то
радостно улыбаясь во сне.
На следующий день друзья продолжили поиски. Но от взгляда Мишеля и Огюста не ускользнула перемена в отношениях Рене и Атенаис. Как истинные наследники своих благородных предков они тактично сделали вид, что не заметили этого. Друзья сами скажут им, когда посчитают нужным – решили они.
И вот потомки мушкетеров, наконец, подъезжали к четвертой по счету и первой в этот день церкви.
Мужчины вышли из машины, Рене помог выйти Атенаис. Она немного споткнулась, выходя, и упала в объятия Рене. Смутившись, они посмотрели в сторону Мишеля и Огюста, но те сделали вид, что ничего не заметили, а на самом деле сосредоточенно изучали церковь. Но едва Рене и Атенаис отвернулись, как наследники Портоса и Атоса, по-доброму усмехаясь, перекинулись взглядами, как бы говоря друг другу – «кажется, между ними что-то произошло этой ночью...»
Они вошли во внутренний двор церкви, где увидели небольшое заброшенное кладбище. Стены и памятники давно не видели человеческих рук. Кое-где осыпалась штукатурка, ангелочки на памятниках потемнели от перепадов температур, снега, дождей и летнего зноя.
Друзья осторожно шли между могил, внимательно осматриваясь по сторонам. Внезапно засмотревшийся на очередного ангелочка Рене буквально впечатался в спину шедшего перед ним Мишеля.
- Что с вами, друг мой? – Потирая ушибленный нос, спросил он потомка Портоса.
Вместо ответа Мишель лишь молча показал рукой куда-то впереди себя. Проследив взглядами в указанном направлении, Рене, Огюст и Атенаис увидели небольшую усыпальницу, на входной двери которой можно было разглядеть черты Герба дружбы, которые не смогло стереть даже время.
Они стояли, не в силах сказать ни слова, и никак не могли выйти из состояния шока. Перед ними было то, что они так долго искали.
Наконец, Рене медленно подошел к усыпальнице и попробовал открыть дверь, но она не сдвинулась ни на миллиметр.
- Я думаю, здесь все не так просто. – Первым подал голос Огюст. – Скорее всего здесь скрытый механизм, который открывается лишь тем, кто обладает ключом.
- Ключом? – Удивленно и немного расстроено произнес Мишель. – Так нам еще и ключ теперь надо искать? – От досады он ударил кулаком по стене, отчего с той упало несколько внушительных осколков штукатурки.
- Осторожнее, друг мой... – Рене испуганно перехватил руку великана. – Не разрушьте усыпальницу ненароком. Будет обидно, если вы сделаете то, что не смогло сделать время, а ты так и не разгадаем тайну Герба дружбы.
- Извините, Рене. – Сам испугался Мишель.
- Я думаю... – Огюст задумчиво рассматривал изображение Герба на двери усыпальницы. – Я думаю, нам не придется искать ключ, потому что... он уже у нас. – И он обернулся на друзей.
- То есть... как... у нас... – Ошеломленно произнесла Атенаис.
- Посмотрите... – Опост немного отошел в сторону, приглашая друзей подойти поближе к двери. – Посмотрите на изображении Герба здесь на усыпальнице части мушкетеров имеют вид впадин, а на самом Гербе они выпуклые.
- И ты думаешь... – Рене начал понимать, к чему клонит Опост. – Что если мы приложим Герб к двери, то...
- Чем черт не шутит! – Прогремел Мишель так, что его возглас эхом разнесся по кладбищу. – Давайте попробуем.
Рене вытащил из-за пазухи завернутый в кусок ткани Герб и аккуратно приложил его к двери усыпальницы.
И как только он это сделал... Медленно заскрипел стоявший без движения не одно столетие механизм, и дверь сантиметр за сантиметром стала отходить в сторону, открывая вход в усыпальницу.
Когда вход был достаточным, чтобы друзья могли пройти в него, они по очереди медленно, словно боясь нарушить священную тишину усыпальницы, вошли внутрь.
От того, что предстало их взорам, Рене едва не уронил Герб себе на ноги. В небольшом темном помещении они увидели четыре возвышения, на которых стояли каменные урны в виде кубов и на каждой из урн виднелась табличка. На дрожащих ногах Рене подошел к одной из урн, и когда он осторожно очистил табличку от вековой пыли, с нескрываемым трепетом и преклонением в голосе смог вслух прочитать:
- Рене д’Эрбле. Епископ Ваннский, герцог дАламеда, 1601-1673…
Руки Рене дрожали, ему казалось, что он весь дрожал, на лбу выступила испарина. Он стоял возле могилы своего великого предка и не мог поверить, что ЭТО все-таки случилось.
- Мы сделали ЭТО... – Услышал он позади себя непривычно тихий голос Мишеля.
Наследник Портоса, а вслед за ним Огюст и Атенаис подошли к оставшимся трем урнам и, очистив и их от пыли, прочитали то, что одновременно и ждали, и не ждали там прочитать.
- Ольвье, граф де Ла Фер де Бражелон, 1595-1673… – Прочитал Огюст.