Выбрать главу

Гувер взял реванш в деле Американской стальной корпорации (US Steel Corporation). Ее владелец Элберт Гэри держал в своих руках 80 % стального рынка, «улыбаясь, как акула», когда ему напоминали об антитрестовских законах. Компания принуждала рабочих к 12-часовому труду 7 дней в неделю. Оглядываясь на могучего монстра, компании помельче держались той же потогонной системы. Эта эксплуатация оскорбляла веру Гувера в американскую справедливость. Два года он пытался убедить руководителей USSC в гибельности для обеих сторон порядков XIX века. Не помогало. Как в случае с угольными баронами, Гардинг пригласил в Белый дом стальных королей. Вежливые ответы и стальные взгляды. Гувер созвал пресс-конференцию, осуждал «грубый индивидуализм», отсутствие социального сознания у менеджмента USSC. Никакой реакции. С Гэри встретился председатель Торговой палаты Барнэс и вручил ему письмо президента, подготовленное Гувером. Что-то надломилось, появились обещания… И наконец Гувер нанес coup de grace[1]: против «индустриалов» выступила авторитетнейшая организация, Совет американских церквей. И Гэри сдался: он согласился установить в корпорации 8-часовой рабочий день с одним выходным. Немедленно отозвались и другие фирмы: с 1923 года 48-часовая рабочая неделя стала в США повсеместной.

В 1921 году, когда Гувер только стал министром торговли, в России произошло событие, на которое он не мог не откликнуться.

Хаос Гражданской войны уже к концу 1918 года привел к резкой нехватке продовольствия. В январе 1919 года большевики вводят продразверстку — обязательную сдачу крестьянами зерна, а с 1920 года — и всех остальных продуктов. Продразверстка быстро превратилась в конфискацию, отбиралось все зерно, включая семенное. Началось стремительное сокращение посевов. В ряде районов голод возник уже с осени 1920 года, когда военный коммунизм проявился в наиболее жестоких и отвратительных формах. То, что народу грозит массовый голод, стало ясно в начале 1921 года, и засушливое лето, на которое потом ссылались власти, только увеличило территорию бедствия, но отнюдь не было первопричиной. Осенью голод охватил 35 губерний Поволжья и Урала с населением 90 млн человек; почти половина из них голодала.

13 июля с письмом к миру обратился Максим Горький. Он призывал «честных людей Европы и Америки не допустить гибели миллионов». Первым откликнулся Гувер, он выразил готовность немедленно оказать помощь силами ARA. Но требовалось договориться об условиях работы. Дело в том, что Гувер имел опыт контакта с большевистским руководством еще в 1919 году. Он уже тогда предлагал помощь, но на тех же основаниях, что и в других восточноевропейских странах, — при полной независимости ARA, чего Ленин, конечно, вынести не мог. A Гувер, как известно, никакого контроля не переносил, тем более большевистского.

Отношение Гувера к большевистскому перевороту, к большевикам — тема весьма любопытная. Разумеется, он был решительным врагом большевизма — квакер не мог оправдывать насилие ни при каких обстоятельствах. «Они прибегли к террору, кровопролитиям, убийствам в масштабах, забытых самыми реакционными тираниями», — сказал Гувер в беседе с Вильсоном в Версале. Он был упорным, непримиримым и долговременным противником признания большевистской власти.

При этом он видел историческую перспективу. Царский режим вызывал у него отвращение, и февральскую революцию он воспринял как необходимость и надежду. Еще в декабре 1917 года он ожидал «увидеть расширение прав русских рабочих во владении собственностью». Он никогда не соглашался с идеей интервенции, вмешательства в Гражданскую войну; в письме к Вильсону 28 марта 1919 года он писал: «Нельзя отрицать, что качание маятника общественного развития от тирании крайне правого к тирании крайне левого толка обусловлено реальными отношениями в обществе. Меры, принимаемые большевиками, — естественное насилие со стороны невежественной массы, народа, который на протяжении многих поколений страдал от тирании и насилия. Наш народ, наслаждающийся свободой и благополучием, не может в какой-то мере не сочувствовать этому блужданию впотьмах в поисках лучшего социального строя».