В комитетах и обществах, на митингах и заседаниях Уэллс ставил вопрос: за что воюем? В первые месяцы войны к нему очень прислушивались, потому что англичане действительно не понимали, за что воюют. Более того, они не понимали, воюют ли. Период осени 1939-го — зимы 1940-го получил название «странной войны»: Чемберлен рассчитывал, что все «рассосется», и серьезных боевых действий Великобритания не предпринимала (но мобилизация военных ресурсов шла на всякий случай). Уэллс напишет об этом: «В последние месяцы 1939 года Англия и Франция не столько воевали, сколько уклонялись от войны. Они постреливали в противника из-за линии Мажино, бросив Польшу на произвол судьбы». Между тем 15 ноября 1939-го немецкий адмирал Редер дал указание штабу военно-морских сил изучить «возможность вторжения в Англию при определенных условиях, вызванных дальнейшим ходом войны». Ранней весной 1940-го Чемберлен заявил, что «Гитлер упустил автобус». А через пять дней немцы захватили Данию и Норвегию. Эпоха Чемберлена закончилась. 10 мая король поручил Черчиллю сформировать правительство. Тот также принял посты лидера палаты общин и министра обороны и взял на себя верховное руководство военными операциями. Он назвал цель войны — «уничтожить Гитлера».
После того как немцы захватили Бельгию, Нидерланды и Люксембург, настал черед крупной дичи: 22 июня было подписано Компьенское перемирие, по которому Франция согласилась на оккупацию большей части своей территории, демобилизацию почти всей сухопутной армии и интернирование ВМФ и авиации. В оставшейся свободной зоне 10 июля был установлен коллаборационистский режим Петена. Капитуляция французов была внезапной и не поддавалась никакому объяснению. «Окончательная победа Германии над Англией теперь только вопрос времени, — писал 30 июня 1940 года начальник штаба оперативного руководства вермахта генерал Йодль. — Вражеские наступательные операции в крупных масштабах более невозможны». Англия осталась против Гитлера одна-одинешенька; немцы были уверены, что англичане пойдут на заключение мирного соглашения. Но Черчилль отверг все предложения Германии, и 16 июля Гитлер издал директиву о подготовке операции «Морской лев». Операцию назначили на сентябрь. Гейдрих организовал шесть эйнзатц-команд для Англии, которые должны были арестовать всех, кто числился в «специальном поисковом списке», и всех немецких эмигрантов. Командующий армией Браухич подписал директиву, в которой говорилось, что «все здоровое мужское население Англии в возрасте от 17 до 45 лет должно быть интернировано и, если обстановка на месте не требует какого-либо исключения, отправлено на континент».
Атака люфтваффе на Англию (операция «Орел») была начата 15 августа с целью уничтожить английские военно-воз-душные силы и создать условия для вторжения. Но британские ВВС не дремали — уже в ночь на 29 августа английская авиация появилась над Берлином. Уэллс переживал странные минуты: он столько раз описывал войну в воздухе — и она случилась, такая, какой он придумал ее, и летчики, самые прекрасные существа, действительно спасают Англию! Его миролюбивые устремления были забыты; как все, он сжимал кулаки от мстительной радости, когда приходило известие о том, что «наши» сбили фашистский самолет. Вечером 7 сентября немцы предприняли первую массированную бомбардировку Лондона — 625 бомбардировщиков в сопровождении 648 истребителей. Это был самый ужасный воздушный налет, какие совершались до той поры. Штаб войск местной обороны (в обход премьера) распорядился передать по радио кодовый сигнал «Кромвель», обозначавший «Вторжение неминуемо»; началась паника, и Черчиллю потребовалось три дня, чтобы навести порядок. Воздушные бои велись около трех недель, Лондон бомбили беспрерывно. Но «наши» оказались сильнее: 17 сентября Гитлер принял решение отложить операцию «Морской лев», 12 октября отменил вторжение до весны — а потом и навсегда. Уэллс не ошибся, летчики спасли Англию; 20 августа, когда исход воздушной войны еще не был ясен, Черчилль сказал о них в палате общин: «В сфере человеческих конфликтов никогда еще люди не были так многим обязаны столь немногим».
Уэллс 7 сентября находился далеко от Англии, но начальная стадия операции «Орел» застала его в Лондоне. Он обедал у Сибил Колфакс вместе с Марией Игнатьевной, присутствовали также Моэм и американский журналист Винсент Шиэн. Как рассказывает Шиэн, во время обеда началась бомбежка; прозвучала сирена, и все стали вставать из-за стола, чтобы спуститься в бомбоубежище. Уэллс остался сидеть и заявил, что никуда не пойдет, пока не доест свой десерт: «Мне здесь очень хорошо. С какой стати я должен суетиться из-за этих маленьких варваров в машинах? Меня это не удивляет. Я это давно предвидел. Сибил, можно мне еще этого сыру?» Он отказывался спускаться в бомбоубежище в течение всех военных лет: по словам другого очевидца, он говорил, что «этот fucking Гитлер» не заставит его прятаться.