«Было уже утро, когда я возвращался с четырьмя измученными, голодными журналистами, которые получили разрешение сопровождать нас на миноносце по сверкающей на солнце реке мимо старого Тауэра. Ясно помню, как смотрел вслед этим ребятам, когда они уходили от реки по какому-то переулку расслабленной, утомленной походкой. Они были славные малые, но в их корреспонденциях, написанных в напыщенной, вырождающейся киплинговской манере, я выглядел всего лишь как скромная пуговица на самодовольно выпяченном брюхе Империи, хотя мой миноносец не предназначался для империи. Конечно, я предлагал его своей стране, но со мной не пожелали иметь дела. Теперь я и на родину смотрю без иллюзий».
Книги-дневники
Уэллс снова и снова возвращается к годам своего детства. Иногда создается впечатление, что он оставил там что-то чрезвычайно важное.
Но что? Что?
Знал ли он сам это?
«Киппе»… «Любовь и мистер Льюишем»… «Тоно-Бэнге»…
А теперь, в 1911 году, «История мистера Полли» («The History of Mr. Polly»).
Неудачная любовь, неудачная торговля, язва желудка вместо ожидаемых капиталов. Само собой, Фишбурн — гнусный городок, а Хай-стрит — еще более гнусное место. Безрадостное пробуждение, безрадостный приход в лавку, вытирание пыли с притворным усердием; завтрак, состоящий из купленного яйца, недоваренного или переваренного, и кофе, сваренного по рецепту жены, скучное бдение у дверей — все это отступало, только когда мистер Поли находил новую книгу.
В книгах он чувствовал себя уверенно.
Он упивался путешествиями Лаперуза. Изящные тонкие гравюры давали ему реальное представление о жизни моряка восемнадцатого века — пьяницы, дебошира, искателя приключений, но в общем славного малого. С Лаперузом мистер Полли запросто пускался по всем широтам; воображение рисовало ему туземных женщин, добрых, с блестящей коричневой кожей, — они с приветливой улыбкой возлагали ему на голову венки из диковинных цветов. А еще он любил «Вечерние беседы на островах», с содроганием представляя руку убийцы, по которой струится кровь, «похожая на теплый чай». И была еще у него одна книга — второй том путешествий аббатов Гука и Габе. С этими добрыми людьми мистер Полли (как сам Уэллс в детстве. — Г. П.) проделал долгий путь до самого сердца Тибета — Лхасы. Правда, мистер Полли так никогда и не отыскал первый том, поэтому для него осталось тайной, кем были эти аббаты Гук и Габе и зачем они отправились в Тибет. Ну, понятно, читал он и Фенимора Купера, и «Путевой журнал Тома Крингля» — вперемешку с живописными рассказами Джозефа Конрада. (Странно, в своих статьях Уэллс не раз поносил своего друга как раз за присущую ему живописность.) А еще Стерн, и «Записки Пикквикского клуба», и «Катерина» Теккерея, и весь Дюма, за исключением разве что «Виконта де Бражелона». Страницы, посвященные прочитанным мистером Полли книгам, написаны с необыкновенным блеском. Да и как иначе? Ведь это раннее чтение самого Уэллса, в той или иной степени сформировавшее его. Неудивительно, что, начитавшись таких вот живописных зовущих книг, мистер Полли вдруг осознал, что ему скоро сорок, а он еще ничего не добился и нигде не побывал.
«Если вам не нравится ваша жизнь, вы всегда можете ее изменить».
Мистер Полли запалил свой мерзкий квартал и ушел бродяжничать.
Годы бродяжничества оказались самыми интересными в его жизни, но потом мистер Полли застрял в городке под названием Лэммем. Хозяйка гостиницы «Потуэлл» ему благоволит, жизнь потихоньку устраивается, но из мест не столь отдаленных возвращается дядя Джим — забулдыга и буян, родственник хозяйки. По четвергам службы в Лэммеме заканчивались рано, приезжие заказывали у хозяйки «Потуэлла» чай с вареньем, пироги, яйца, выбирали закуску по карточке меню. За более удобными столиками устраивались самые почтенные гости, за ними — парни в цветных рубашках, а то и целые семейства, привозившие провизию с собой. Тут же распивали имбирный эль шумные подмастерья в рубахах с расстегнутыми воротниками. А еще одной компанией в тот злосчастный день предводительствовал человек в золотых очках. О появлении дяди Джима мистер Полли услыхал, еще находясь в погребе. «Где этот грязный ублюдок?! — долетели до него хриплые ругательные слова. — Где этот чертов свистун с шестом? Подавайте его сюда, хочу с ним поговорить!»