Владимир Жаботинский, вслед за Герцлем ставший духовным лидером сионизма, по словам одного из современников, «обладал тембром того легендарного храмового инструмента, который звучал сотней звуков. Он был мыслитель и политик, мечтатель и журналист, писатель и переводчик, поэт, полиглот, владевший десятками языков, и знаток мировой литературы». Ему предрекали большое будущее в русской поэзии, но он без сожаления отказался от литературной карьеры.
Теодор Герцль и Владимир Жаботинский… Их имена по вполне понятным причинам долгое время были почти неизвестны массовому советскому читателю, а если и мелькали иногда в печати, то сопровождаемые всеми негативными эпитетами, какие только могла измыслить официальная антисионистская пропаганда. Какими были они в действительности, какие черты характера, интересы, дарования, особенности воспитания и судьбы, наложившись друг на друга, позволили им стать выдающимися деятелями еврейского национального движения, навсегда войти в историю политического и культурного возрождения своего народа?
