Но у герцога замирает сердце. Не подумайте, что он ошеломлен роскошью или одурманен сладострастным дыханием бесчисленных курильниц. C'est vrai que de toutes ces choses il a pense beaucoup — mais![22] Герцог де л'Омлет поражен ужасом; ибо сквозь единственное незанавешенное окно он видит пламя самого страшного из всех огней!
Le pauvre Due![23] Ему кажется, что звуки, которые непрерывно проникают в зал через эти волшебные окна, превращающие их в сладостную музыку, — не что иное, как стоны и завывания казнимых грешников. А там? — Вон там, на той оттоманке? — Кто он? Этот petit-maitre[24] — нет, божество — недвижный, словно мраморная статуя, — и такой бледный — et qui sourit, si amerement[25]?
Mais il fait agir[26] — то есть француз никогда не падает сразу в обморок. К тому же его светлость ненавидит сцены; и де л'Омлет овладевает собой. На столе лежит несколько рапир, в том числе обнаженных. Герцог учился фехтованию у Б. — Il avait tue ses six hommes[27]. Значит, il peut s'echapper[28]. Он выбирает два обнаженных клинка равной длины и с неподражаемой грацией предлагает их его величеству на выбор. Horreur![29] Его величество не умеет фехтовать. Mais il joue![30] — Какая счастливая мысль! — Впрочем, его светлость всегда отличался превосходной памятью. Он заглядывал в «Diable»[31], сочинение аббата Гуалтье[32]. А там сказано, «que le Diable n'ose pas refuser un jeu d'ecarte»[33]».
Но есть ли шансы выиграть? Да, положение отчаянное, но решимость герцога — тоже. К тому же, разве он не принадлежит к числу посвященных? Разве он не листал отца Лебрена[34]? Не состоял членом Клуба Vingt-Un[35]? «Si je perds, — говорит он, — je serai deux fois perdu[36], погибну дважды — voite tout![37] (Тут его светлость пожимает плечами). Si je gagne, je reviendrai 5 mes ortolans — que les cartes soient preparees![38]»
Его светлость — весь настороженность и внимание. Его величество — воплощенная уверенность. При виде их зрителю вспомнились бы Франциск и Карл[39]. Его светлость думал об игре. Его величество не думал; он тасовал карты. Герцог снял.
Карты сданы. Открывают козыря — это — да, это король! нет, дама! Его величество проклял ее мужеподобное одеяние. Де л'Омлет приложил руку к сердцу.
Они играют. Герцог подсчитывает. Талья окончилась. Его величество медленно считает, улыбается и отпивает глоток вина. Герцог сбрасывает одну карту.
— C'est a vous a faire[40], — говорит его величество, снимая. Его светлость кланяется, сдает и подымается из-за стола, en presentant le Roi[41].
Его величество огорчен.
Если бы Александр не был Александром, он хотел бы быть Диогеном[42]; герцог же на прощанье заверил своего партнера, «que s'il n'eflt pas ete De L'Omelette, il n'aurait point d'objection d'etre le Diable».[43]
34
39
42
Если бы Александр не был Александром, он хотел бы быть Диогеном — слова Александра Великого при встрече с философом Диогеном, который попросил его отойти в сторону и не загораживать лучи солнца (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Александр, XIV).
43
Что если бы он не был де л'Омлетом, он не возражал бы против того, чтобы быть Дьяволом