Неожиданно она ощутила настоящее счастье, полную свободу от скованности; она может предаваться страсти, и никто не посмеет осудить ее за это. Хотя...
Неожиданно испытав приступ смущения, Вивьен отодвинулась и перевела взгляд на дом.
– Я не хочу, чтобы вы думали, будто я...
Герцог повернул Вивьен к себе и посмотрел ей в глаза.
– Я думаю, что ты прекрасна.
Она холодно улыбнулась, испытывая неудобство от своих обручей.
– Да, но... Я не хотела шокировать вас...
– Шокировать? – Он нахмурился. – Вивьен, то, что вы только что сделали для меня, – одна из самых замечательных, романтичных интерлюдий, которые я когда-либо испытывал. Если я показался вам шокированным, так это потому, что не мог поверить, как невероятно захватывающе было испытать все это, будучи полностью одетым. – Он невольно усмехнулся. – Мне бы только хотелось, чтобы на вас не было этих проклятых обручей.
Вивьен шутливо стукнула его по груди, хотя знала, что щеки ее пылают от острой благодарности за его признание.
– Все же это смущает меня. Я была переполнена...
– Страстью ко мне?
– Да.
Герцог прищурился.
– В том, что мы делаем наедине, нет ничего плохого, пока мы оба наслаждаемся этим. Разве не так?
Она едва заметно кивнула.
– Теперь вы отдадите мне рукопись?
Он уронил руку, державшую Вивьен за подбородок, и хитро посмотрел на нее:
– Вы хорошо знаете, как ранить мужчину в самое сердце, моя дорогая. Сначала вы дразните меня, потом пытаетесь удовлетворить, а в завершение – это требование. Ну что, скажите, я должен теперь делать с вами?
Она склонилась над ним.
– Сказать правду. Вы поможете мне?
Он на мгновение задумался, затем нежно коснулся ее волос.
– Я готов помогать вам во всем до последнего вздоха.
Поняв значение его слов, Вивьен замерла. Она не могла ни пошевелиться, ни произнести что-либо в ответ, так как изо всех сил старалась сдержать слезы. Никогда еще мужчина не говорил ей таких драгоценных слов, и ни один мужчина не обещал так много.
Она скользнула пальцами по его щеке.
– Тогда давайте разоблачим Гилберта вместе, мой дорогой герцог.
Глава 14
Леди Элинор Честер глубоко вздохнула, затем чувственной походкой направилась к высокому зеркалу, стоящему около окна ее спальни чтобы критически изучить себя впервые за много лет.
Она действительно выглядела замечательно в свои двадцать шесть. С длинными шелковистыми волосами, уложенными в изящную прическу, и отдельными прядями, обрамляющими лицо легкими колечками. Ее светло-голубые глаза были окаймлены почти бесцветными ресницами, но Элинор знала, как скрыть мелкие недостатки. Она легко нанесла на ресницы немного сурьмы и искусно наложила румяна на щеки, чтобы придать им соответствующий цвет. К великому сожалению, иногда ее кожа начинала блестеть, поэтому время от времени она пудрила лицо, чтобы скрыть это.
И все же Элинор была очаровательна в глазах мужчин и привлечь их внимание к своей особе не составляло для нее никакого труда. Однако с некоторых пор она начала замечать, что весьма достойные мужчины, которых она не прочь была залучить для себя, женятся на других женщинах, и это сильно беспокоило ее. Неужели она стареет? Но Элинор решительно отказывалась умереть старой девой. В последние несколько месяцев она начала приходить к заключению, что ее ожидания насчет скорого замужества не оправдались, а поскольку деньги подходили к концу, Элинор поняла, что у нее оставалось лишь несколько разумных выходов. И постепенно у нее в голове созрел план.
Элинор снова пристально посмотрела на свое отражение в зеркале. Если подходить к делу серьезно, единственный ее недостаток – это фигура. Она была сложена как мальчик – очень худая, без намеков на округлости, но что хуже всего, природа наделила ее слишком маленькой грудью. Однако большинство мужчин это не очень-то беспокоило. К тому же Элинор Честер хорошо знала, как удовлетворить мужчину в постели, а этому качеству нет цены.
Хлопнувшая входная дверь вывела Элинор из задумчивости, и она поняла, что Стивен наконец-то вернулся домой. Накануне она получила от него записку, из которой следовало, что брат приезжает сегодня утром. Прошло немало времени с тех пор, как Стивен последний раз находился в ее имении, и все же она была готова встретиться лицом к лицу с братом.
– Элинор! – громко донеслось из холла.
Она вздохнула и закатила глаза, прежде чем, подобрав юбки, направиться навстречу Стивену, абсолютно уверенная, что он будет ждать ее в кабинете покойного отца. Именно здесь брат всегда чувствовал себя значительным и недосягаемым.
– А вот и ты, моя маленькая сестренка! – Его губы растянулись в широкой улыбке.
Элинор застыла в дверях, пораженная происшедшей с братом переменой.
– В другом месте я не узнала бы тебя, Стивен, – произнесла она с оттенком сомнения в голосе, рассматривая каждую его черточку. – Ты так переменился!
Молодой человек насмешливо поднял рыжевато-коричневые брови.
– Да, прошло немало времени с тех пор, как я в последний раз вступал в этот свинарник. – Он мерзко осклабился, затем тяжело плюхнулся в большое кресло с подголовником, предварительно оглядев его серую потрескавшуюся кожу. – У нас что, до сих пор нет приличной мебели, Элинор? Куда, черт возьми, уходят деньги...
– Не тебе говорить об этом, гаденыш, – перебила его сестра, чувствуя нарастающее раздражение. – Ты смылся отсюда, пропал бог знает куда и тратил столько, сколько пожелаешь. А теперь делаешь вид, будто не знаешь, куда делись деньги? Почему ты не оставил мне хотя бы немного из того, что припрятал со своим великим Гилбертом Монтегю?
Стивен громко рассмеялся и погрузился глубже в кресло, отчего гнев Элинор только усилился. Но поскольку брат сохранял контроль над ситуацией и – что более важно – над деньгами и рукописью, она не собралась без надобности сердить его. Вместо того чтобы высказать все, что было у нее на уме, она мило улыбнулась и присела на канапе напротив него, спрятав свои маленькие ножки под платьем.
– Итак, Стивен, как долго ты пробудешь с нами на этот раз?
– Пока мы не получим рукопись. – Он бросил на нее косой взгляд, и его добродушие уступило место кривой ухмылке.
Глаза Элинор невольно сузились.
– Мы?
– Надеюсь, ты не думаешь, что этот клочок бумаги принадлежит только тебе?
Некоторое время Элинор не мигая смотрела на брата, пытаясь осмыслить значение его слов; затем ее глаза расширились от ужаса.
– Ты не можешь продать рукопись! – Она почти задохнулась.
Вместо ответа Стивен весело рассмеялся, и Элинор вздрогнула, но тут же снова взяла себя в руки.
– Ты просто пытаешься рассердить меня, – уверенно заявила она, – и это так похоже на тебя. Эта рукопись моя, Стивен.
Однако он не обратил ни малейшего внимания на прозвучавшее в ее голосе предупреждение.
– Рукопись принадлежала Элизабет, но Элизабет умерла. – Он рассеянно посмотрел на свои руки.
Элинор похолодела.
– Вот именно, дорогой брат. А теперь рукопись принадлежит мне, и я хочу получить ее обратно.
– Для чего?
Этот простой вопрос застал ее врасплох. Элинор сжала руки на коленях, простодушно глядя в глаза брату и удивляясь тому, что он нисколько не постарел за последние пять лет. Да-да, совсем не изменился – такая же мразь, как и прежде.
– Тебя не касается, для чего она мне нужна.
Стивен презрительно фыркнул.
– Меня – да, – небрежно заметил он, сдувая воображаемую пушинку с рукава, – но теперь, когда за дело взялся Гилберт...
– Гилберт пусть хоть в аду горит, – бросила Элинор брату. – Сонет – моя козырная карта, и ты, черт побери, отлично знаешь это, братец.
Стивен быстро взглянул на сестру, и глаза его наполнились гневом.
– Ну-ну, это неподобающий язык для такой леди, как ты, дорогая сестрица, – вкрадчиво ответил он.
Внезапно Элинор ощутила странную смесь ненависти и холодного страха. Проклятие, ей не следовало быть такой откровенной. Если брат сейчас покинет их дом, она никогда больше не увидит ни его, ни свою рукопись, а значит, как это ни ужасно, ей придется мириться с его присутствием.