— О чем ты?
— Не нужно больше притворяться! — рявкнул он. — Эти письма писал тебе Уильям Фиск. Скажи, почему ты так поступила? Чего ты хотела от меня?
— Гаррет… — Ее голос дрогнул, глаза виновато забегали. Она выглядела как загнанный в ловушку зверь, которому некуда деться. — Я люблю тебя.
— Не зли меня, Жоэль.
В его голосе прозвучало предупреждение, которое остановило ее дальнейшие попытки.
— Эти… — Она махнула слабой рукой. — Я понятия не имею, что это такое.
— Нет, имеешь.
— Это не мое.
— Они адресованы тебе.
— Уверена, это какой-то подлог.
— Я прекрасно знаю почерк Фиска. Когда он был моим поверенным, мне неоднократно приходилось его видеть. Не сомневаюсь, что это письма от него.
Она отвела взгляд. Ее тело под вышитыми простынями извивалось и дрожало.
— Он заплатил тебе, чтобы ты держала меня в Бельгии?
Молчание.
Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза.
— Отвечай.
Она тихо застонала.
В его голосе появились жестокие нотки.
— Не заставляй меня тебе угрожать.
— Да, — ответила она шепотом и зажмурилась.
— Он тебе платил?
— Да, — повторила она и перешла на более удобный для нее французский. — Сначала… он мне заплатил, чтобы я удержала тебя в Бельгии.
Гаррет уронил письма. Все эти годы…
Едва ему удавалось скопить денег на возвращение в Англию, они тут же таинственным образом исчезали, а Жоэль принималась рассказывать, что в округе орудуют воры. Или умоляла помочь какому-нибудь несчастному больному человеку, которого она встретила. Или она и ее семья нуждались в чем-то жизненно важном. Или…
Господи, это все ее рук дело. Они с Фиском сговорились, чтобы удержать его в Бельгии, вдали от семьи, вдали от его привычной жизни в Англии, и столько лет преуспевали в этом…
Он смотрел, как она корчится в очередной схватке. Когда боль отпустила ее, он прорычал:
— Посмотри на меня!
Она устремила на него встревоженный изможденный взгляд.
— Это мой ребенок?
Она не ответила.
— Значит, так. Тебе выбирать, что будет дальше. — Его тело как будто сковало льдом. — Либо я вышвырну тебя на снег, либо ты родишь этого ребенка здесь, в постели, в моем доме. Солжешь — так и знай, будет хуже. Намного, намного хуже.
Он говорил абсолютно искренне. Никогда больше он не станет доверять этому невинному лицу. Она состояла в сговоре с Фиском.
В ее глазах отразился неподдельный страх.
— Я не знаю точно.
Несколько мгновений он стоял и смотрел на Жоэль сквозь красную пелену гнева, не в силах двинуться с места. Ярость смешивалась с кровью в венах и бурлила под кожей.
Ничего не видя перед собой, Гаррет повернулся и вышел из комнаты.
Несколько часов он просидел в одиночестве в библиотеке. Он перечитывал письма Фиска снова и снова, спокойнее с каждым разом. Час назад приходила Ребекка, приносила записку от Кейт, которую та второпях набросала. Кейт объясняла, что видела Жоэль вместе с Фиском в домике слуги в Дебюсси-Мэноре, но не была полностью уверена, что это именно Жоэль. Кейт просила прощения за то, что ничего не рассказала сразу, и писала, что она хотела найти неоспоримые доказательства, прежде чем поделится подозрениями с Гарретом и его сестрой.
Ребекка оставила ему письмо Кейт и унесла несколько писем Фиска — самых грязных, — чтобы показать тете Бертрис.
Скрипнула приоткрытая дверь. Гаррет увидел лицо доктора Барнарда и поставил бокал с бренди на стол так резко, что жидкость выплеснулась через край и пролилась ему на руку.
— Ну? Какие новости?
Доктор Барнард осторожно закрыл за собой дверь и повернулся к Гаррету:
— Девочка, ваша светлость. Родилась до срока, очень маленькая.
— Здоровая?
— Да, сэр. Абсолютно здоровая, в самом деле.
Гаррет вздохнул с облегчением, но пальцы его продолжали сжимать бокал с такой силой, как будто от этого зависела его жизнь.
— А ее мать? — Вопрос прозвучал скорее как рычание.
Доктор Барнард вздрогнул, потом кивнул:
— Утомлена, однако в полном порядке. Она молода и сильна, так что очень скоро встанет на ноги.
— Я могу их увидеть?
— Разумеется, ваша светлость.
Доктор еще не успел договорить, а Гаррет уже вылетел за дверь. У спальни Жоэль на страже стояла служанка, но он пронесся мимо нее и распахнул дверь. По меньшей мере, шесть пар женских глаз тут же посмотрели на него, со всех сторон раздались охи и ахи.
Лишь оказавшись внутри, он остановился. Жоэль лежала в свежезастеленной постели на белоснежных простынях. В противоположном углу стояла тетя Бертрис. Ребекка стояла рядом с тетей, протянув руку к крохотному свертку, который держала на руках одна из служанок. Все смотрели на него с большим удивлением.