Они бросили его в подземелье. Совсем близко от комнаты, которую Кейт делила с Реджи. Сможет ли она пройти к нему? Расспросить его?
Кейт устало почесала переносицу. Она в смятении и очень измотана. Ее способность рассуждать логически стала давать сбои в тот момент, когда дубина опустилась на лоб Гаррета, а теперь и вовсе отказала.
Едва мать поставила на огонь чайник, в кухню вошел Уилли.
— О, как хорошо! — Он вытащил скамью из-под стола. — Рад, что вы еще не спите.
Он не обратил на Реджи никакого внимания — впрочем, как обычно. Кейт знала, что это из-за того, что они с Реджи практически не знакомы, но где-то в глубине души догадывалась, что Уилли, возможно, просто завидует, потому что в жилах Реджи течет благородная кровь. Хотя они были законными детьми, а Реджи нет, он родился от покойного маркиза Дебюсси, а они — от простого обывателя, который бросил их, когда Кейт была совсем крохотной.
Не сводя глаз с Уилли, мать продолжала обминать тесто. На лбу ее залегли глубокие морщины.
— Все в порядке, Уильям?
Уилли улыбнулся уголками губ. Он выглядел усталым.
— Да, матушка, все хорошо. Мы его заковали, а у входа в темницу я поставил вооруженного человека — на случай, если он попытается сбежать. Дело это бесполезное, кандалы крепкие, а я единственный человек, который может его освободить.
Уилли вытащил из кармана блестящий ключ и положил его на стол. Кейт уставилась на него. Вот она кладет Реджи на скамью, хватает ключ и бегом мчится в подземелье — освободить Гаррета… Из горла ее рвался стон. Порыв был необычайно силен, однако она сознавала, что ей не удастся воплотить этот план в жизнь. Возможно, выпустить Гаррета на свободу — это худшее, что она может сделать. Она ведь ни в чем неуверена…
— Но мне не верится, что он попытается бежать, — продолжил Уилли. — Со своей участью он уже смирился.
— С какой участью? — шепотом спросила Кейт.
— Виселица, конечно. Я же говорил тебе: его разыскивают власти.
Мать ахнула. Руки ее так и застыли, погруженные в тесто. Щеки побелели.
— Что ты сказал?
Плечи Уилли напряглись.
— Да, матушка. Часть истории я рассказал Кейт по пути домой, но основное я хотел открыть вам обеим. — Уилли сцепил пальцы. Рядом блестел ключ к свободе Гаррета. — Этого человека зовут мистер Гаррет Лонгмайр. Он служил под командованием Уоррена.
Прижимая к себе теплое тельце Реджи, Кейт в открытую изучала лицо Уилли. Гаррет нисколько не напоминал простого солдата. Он излучал силу и властность. Уверенность. Могущество. Способность вести за собой. Ей никак не удавалось представить кого-то вроде Уилли или Уоррена командиром над ним.
Мать принялась месить тесто с удвоенной энергией. Бедное тесто напоминало уже резиновую ленту. Хорошего хлеба из него уже не выйдет — если, конечно, мать вообще собирается печь из него хлеб.
Уилли продолжал:
— Он спорил с Уорреном по каждому поводу и вечно оспаривал его авторитет.
Это Кейт легко могла себе представить. Такой человек, как Гаррет, никогда не сойдется во мнениях с человеком вроде Уоррена.
— Наш полковник, герцог Колтон, собирался отдать его под трибунал за неподчинение вышестоящему офицеру. Мистер Лонгмайр прекрасно понимал, что дело пахнет жареным, и во время битвы при Ватерлоо… — Уильям прерывисто вздохнул и посмотрел на мать: — Матушка, прости меня. Воспоминания о том дне так свежи в памяти… — Голос его оборвался.
Глаза матери наполнились слезами. Она взяла Уилли за руку:
— Я понимаю, Уильям. Понимаю. Меня там даже не было, а я этого ужаса никогда не забуду.
— Он убил Уоррена, — прошептал Уилли.
— О нет! — Мать зажала рот рукой.
— Нет! — выдохнула Кейт. — Ты… — Она собиралась было обвинить брата во лжи, но, увидев его почерневшие от горя глаза, не нашла слов.
Гаррет не мог убить ее брата. Она не могла проникнуться к убийце такими сильными чувствами. Тем более — к убийце своего брата. Никогда. Этого просто не может быть.
Осознав, что слишком сильно прижимает к себе Реджи, Кейт расслабила руки и поменяла позу. Реджи спал здоровым крепким сном, но дышал тяжело и был немного горячим. Кейт искренне надеялась, что у него не разовьется лихорадка.
— Я видел все своими глазами, — тихо проговорил Уилли. — Лонгмайр застрелил Уоррена в спину, пока тот сражался с французами.
Уилли говорил так, словно Уоррен в одиночку одерживал всю французскую армию. Впрочем, весьма вероятно, он и вправду в это верил. Уильям всегда идеализировал брата-близнеца.