— Если я останусь, то засну, — сонно пробормотала Кейт некоторое время спустя. В крепких объятиях Гаррета, прижимаясь к его сильному телу, она чувствовала себя в полой безопасности и абсолютном покое. Так нельзя.
— Мы оба заснем, — ответил он. — А это плохая идея.
— Да, — согласилась она, но не двинулась с места. Она смотрела на дверь темницы, освещенную золотистым светом.
Снаружи подстерегала опасность, и меньше всего Кейт хотелось покидать этот мирный сон и возвращаться в жестокую реальность.
— Кейт, тебе надо идти. — Гаррет осторожно высвободился из ее объятий.
Она со вздохом села на край койки. Гаррет встал и направился к тазу с водой.
Лязгая цепью по полу, он вернулся, опустился на колени перед ней и раздосадованно сказал:
— Знаешь, кое-что еще неправильно.
— Что?
— Вода для этого должна была бы быть теплой.
Кейт нахмурилась:
— Для чего — для этого?
— Соберись. Будет немножко холодно.
Она раздвинул ей ноги и нежно вытер влажной салфеткой живот, внутреннюю сторону бедер и средоточие ее женственности. Посмотрел на нее:
— Тебе больно?
Она покачала головой, и он с облегчением вздохнул.
С пылающими щеками Кейт поискала на постели пресловутые кровавые пятна. Крови, за исключением розоватого пятнышка на салфетке в его руках, не было.
Она указала на ткань:
— Так… всегда бывает?
Он негромко рассмеялся:
— Не скажу, что у меня большой опыт общения с девственницами, но, по-моему, да. Это обычная вещь.
— Хорошо.
— Замерзла?
— Нет — выдохнула Кейт.
Отбросив салфетку, он собрал с пола ее одежду. Натянув рубашку, она бросила на него смущенный взгляд. Гаррет сам в этот момент возился с брюками и рубахой.
Их взгляды встретились. Лицо Гаррета как-то смягчилось, я Кейт поняла вдруг, что еще не видела у него такого выражения. Он выглядел… счастливым.
— Доброй ночи. — Она звонко поцеловала его в небритую щеку, собрала корсет и платье, оставив ему пороховницу и пули, и поспешила к двери. Понятное дело, если она обернется, то искушение остаться будет слишком велико, и поэтому она поспешно выскользнула в коридор и задвинула засов, чтобы не возбуждать подозрений.
Затаив дыхание, она прошмыгнула в комнату, которую делила с Реджи, и потом вздохнула полной грудью.
Кейт бросила взгляд на часы: почти два часа ночи. Реджи крепко спит. Слава Богу. Глупо было проводить с Гарретом столько времени, но то волшебство, что произошло между ними, было ей неподвластно, а тепло объятий Гаррета умиротворяло ее, как самая лучшая колыбельная на свете.
Кейт закрыла глаза.
Сегодня она найдет способ украсть у Уилли ключи. Сегодня она освободит Гаррета.
Бекки открыла глаза. За ее спиной Уильям встал с постели, и кровать негромко скрипнула. Она слышала его шаги по полу, шорох ткани — это он набросил халат, а потом — щелчок двери. Он закрыл ее, уходя.
Бекки подавила рыдания. Он не только не объяснил вчерашнего отсутствия, но и не совокупился с ней сегодня. Его поведение только укрепляло ее уверенность, что он завел себе любовницу. Сколько бы Уильям ни делал из нее дурочку, она таковой не была: Бекки прекрасно видела отстраненность и холодность в его взгляде. С момента прибытия в Кенилуорт эти отстраненность и холодность усилились стократ.
За последние недели она провела бессчетное количество времени, размышляя о своей глупости. В последние дни она вообще ни о чем другом не думала.
Она бросила семью ради человека, у которого мало того, что ни гроша за душой нет, так еще нет и ни капельки любви к ней. Кроме того, он большой лгун: он нагло соврал насчет своих доходов, наплел ей небылиц о том, что получает две тысячи в год, но в действительности его средств едва хватало на этот крохотный домишко и четырех слуг, одна из которых вообще не остается на ночь, а ходит спать за шесть миль отсюда.
Ребекка сто раз проверила личные бумаги Уильяма и нигде не встретила упоминания о двух тысячах дохода. Напротив, видела она только векселя и требования выплат по ним.
Вскорости ей придется писать в Колтон-Хаус и просить денег. Ее мутило от этой мысли, особенно после того, как она расписывала добродетели Уильяма своей невестке, и превыше всего в списке стояло его состояние. Даже если последними письмами она заслужила некоторое прощение, все равно она будет выглядеть на редкость глупо.