Уверенность Амелии в очередной раз пошатнулась. Ковентри подошел к ней сзади и прошептал:
– Доска и ваши кулачки – весьма слабая защита, и против него, и против меня.
Девушка передернула плечами и закрыла глаза, отгораживаясь от мрачной картины, которую он рисовал.
– Мне нужно было запереть дверь за мистером Горреллом.
Казалось, герцог перестал дышать. А потом ответил:
– Вам вообще не нужно было сюда приходить. – Стоя у нее за спиной, он был воплощением непреодолимой угрозы всем ее надеждам и мечтам. – Вам следовало бы отправиться на чаепитие в Дорсет-хаус. И не следовало лгать.
– Я сожалею, – повторила Амелия.
Она с самого начала искренне раскаивалась в том, что солгала, но у нее не было другого выхода.
– А что, если бы… – начал герцог.
Говорить становилось все сложнее, как будто ее дыхание обжигало ему шею. Сохраняя спокойствие, Амелия с трудом подавляла в себе странное раздражение от его близости, которое так не вязалось с теплотой, возникшей между ними вчера, во время танца.
– А что, если бы мне пришлось сообщить вашему брату, что с вами случилось несчастье?
По спине девушки вновь пробежал холодок, когда герцог произнес эти слова.
– Вы сами, леди Амелия, навлекаете на себя неприятности.
Она ахнула, отпрянула от него и глубоко вздохнула, прежде чем нашла в себе силы ответить:
– Я не так уж и беззащитна.
Сжимая кулаки, она повернулась к Ковентри лицом, ожидая его реакции.
– Конечно, нет. Все гораздо хуже, – ответил он, удивив ее своими словами. – Вы из тех женщин, которые считают, будто опасность им нипочем. В конце концов, вы же привыкли бродить по Сент-Джайлсу целой и невредимой, поэтому и решили, что можете продолжать в том же духе… или, в крайнем случае, сумеете отпугнуть нападающих, чтобы вас не избили и не обесчестили.
Его слова, словно удар кнута, обожгли Амелии грудь. Тем не менее она по-прежнему отказывалась сдаваться.
– Я вас понимаю, – сказала девушка ровным тоном, хоть и подумала при этом, что спокойствие уже давным-давно ее покинуло. – Но теперь ваш черед меня послушать.
– Уж сделайте одолжение! Попробуйте убедить меня в том, что ваш приход сюда – не самый безрассудный поступок на земле.
Огромным усилием воли Амелия выдержала его взгляд.
– Это место оказалось наиболее подходящим для встречи с мистером Горреллом.
– Почему именно здесь? – вздохнул Ковентри раздраженно, поднимая взгляд к потолку.
– Потому что здесь проще говорить об этом здании. – Девушка глубоко вздохнула и добавила: – Я покупаю его у мистера Горрелла.
На лице герцога отразилось искреннее изумление, но Амелия недолго наслаждалась собственной победой. Ее торжество померкло, как только он усвоил информацию и решился спросить:
– За какую цену?
– Не понимаю, какое это имеет значение.
Над глазом у Ковентри вновь начала пульсировать жилка. Он стиснул зубы, и Амелия невольно отступила.
– Услуги мистера Горрелла недешевы. Откровенно говоря, он скорее всего обведет клиента вокруг пальца, если тот не знает, как вести дела с этим человеком. Поэтому, если бы мне было позволено описать, как прошли переговоры, я бы предположил, что он назвал вполне разумную цену, с которой вы согласились. Но позже Горрелл, вероятнее всего, сообщил вам, что появилась вторая заинтересованная сторона, которая предложила больше. Поэтому рискну спросить: вы согласились заплатить запрошенную цену?
Поскольку сердце Амелии уже давно ушло в пятки, она больше не слышала собственного сердцебиения. Внутри она ощущала только пустоту. Ее попросту надули. Господи, как же она раньше этого не поняла? Желание поскорее приобрести этот дом сделало ее глупой и слепой, и теперь Ковентри поймет, какая же она дура на самом деле.
Если бы только ее голова не была занята мыслями о помощи людям. Но уж такая она есть! И теперь, когда у Амелии появились деньги, она хотела изменить мир. Но маловероятно, что это все же ей удастся, если она и дальше будет оставаться такой недальновидной. А теперь… Амелия сглотнула вставший в горле ком, борясь с обжигающими слезами. Нет! Она не опустится до рыданий! Только не на глазах у Ковентри. Черт, она скорее умрет, чем допустит это!
– И все-таки? – добивался ответа герцог.
Взяв себя в руки под его неодобрительным взглядом, который, она была уверена, обязательно воспоследует, Амелия вздернула подбородок и прямо сказала: