Джон и Сара воссоединились в Маастрихте и отправились во Франкфурт, а оттуда в Миндельхайм. По пути их тепло приветствовали местные жители и отдавали честь солдаты. В целом жизнь проходила тихо, мирно, хотя эти тишина и покой порой казались Саре с ее бурным темпераментом невыносимыми. Мальборо же все это нравилось, и Сара то и дело жаловалась на его растущую лень.
В это время Мальборо переписывался с Евгением Савойским, Георгом Ганноверским и… Претендентом. Причем ему приписываются письма, якобы написанные рукой Сары, в которых Мальборо просит Претендента использовать свое влияние на французского короля, чтобы отговорить английское правительство от возможной конфискации его обширной собственности. Но вряд ли Сара, виг по духу, стала бы такое писать, да и маловероятно, что на владения герцога могли покуситься. Политическая ситуация была уже не та. А вот частые послания в Ганновер с планами совершить интервенцию в Британию вполне отвечали тогдашним настроениям герцогской четы. Джон и Сара не сомневались, что их время скоро придет. Состояние здоровья королевы Анны уже влияло на колебания на лондонской бирже. Фунт поднимался, когда начинали поговаривать о ее скорой смерти, и падал, когда появлялся слух о ее выздоровлении.
Болингброк проводил дни в печальных размышлениях о том, как возвести Претендента на престол. Яков III отказывался сменить религию, а парламент не примет «папистского» короля. И что в результате? Опять Претендент пойдет в Англию с военной силой. А ему будут противостоять закаленные в битвах солдаты, возглавляемые офицерами-вигами. Насколько это было в его власти, Болингброк старался отстранить таких офицеров от ключевых постов. Но удалось отправить в отставку едва ли половину из них, а новые люди, получившие посты, были не слишком хорошими командирами.
Но иного для якобитского вторжения, пока жива была королева, Болингброк предпринять не мог. Со своей стороны, и Мальборо убеждал послов ганноверского курфюрста, что будет фатальной ошибкой, если он во главе своей бывшей фландрской армии прибудет в Англию до наступления кризиса власти. Из этого видно, что герцог только казался праздным, разгуливая теперь уже по улицам Франкфурта и изучая жизнь местных обывателей. Он активно действовал через Кадогана, занимавшегося подготовкой вооружения и амуниции, подбиравшего преданных офицеров и разъяснявшего им суть предстоящих задач.
В один прекрасный день Мальборо получил известие, что по Утрехтскому миру подаренное ему Леопольдом имение Миндельхайм возвращается баварскому курфюрсту. Эти земли давали 2000 фунтов ежегодного дохода и статус князя Империи. Статус, впрочем, остался за ним. Герцог воспринял эту потерю довольно равнодушно, хотя была задета его честь и ее надо было отстаивать. Он потребовал у императора компенсации, но Вена столетиями успешно справлялась с такими жалобами. Сара, которая не имела возможности ощутить высокий статус княгини Империи, и вовсе не была поражена потерей лишнего дохода. Чего еще можно ждать от иностранного тирана, к тому же паписта?!
Она по горло насытилась Европой, ей хотелось домой. «Лучше умереть, чем жить вне Англии», — заявила она. Даже в бедности и немилости, даже при «тирании» Стюартов!
В июле 1713 года чета Мальборо встретилась в Майнце с принцем Евгением, о котором ее муж отзывался, что он «доверил бы принцу Савойскому свою жизнь тысячу раз». Это была последняя встреча двух великих полководцев, связанных узами удивительной дружбы. Евгений направлялся в Гаагу, чтобы вытрясти у Генеральных штатов деньги на продолжение кампании, а Джон сокрушался, что не может ему помочь. На родине Хэа так комментировал это: «Многие сожалеют, но не могут помочь бедному императору и остальным союзникам, оставленным Англией. Это заставляет нас быть несогласными зрителями разворачивающегося действа».
Новое политическое столкновение на Альбионе было не за горами. Примерная его дата зависела от того, сколько еще проживет Анна. Оксфорд все чаще прикладывался к бутылке и порой являлся к королеве, дыша винными парами, отчего та просто перестала его слушать. Влияние графа на Абигайль тоже ослабло. Оксфорд был на грани падения, а Болингброк собирался править Великобританией, делая высокие ставки в своей рискованной игре.
Его военные планы претворялись в жизнь. Девять протестантских батальонов в Ирландии были заменены пятнадцатью якобитскими. Виконт не терял надежды, что Претендент поменяет веру, но был готов принять законного наследника и без этого.
Активизировались и виги. Хотя Мальборо официально отказался брать на себя организацию «вигского заговора», его офицеры действовали. В Лондоне военные планы разрабатывал Кадоган, в Эдинбурге — Аргайл. В случае высадки французов и якобитов они намеревались захватить Тауэр и Эдинбургский замок и держаться, пока не прибудет армия под руководством Мальборо и не защитит протестантское престолонаследие. Вечерами Сара, положив голову на плечо дремлющего в кресле супруга, мечтала о славных делах, в которых она будет участвовать наравне с мужчинами.