В этой ситуации герцог и герцогиня Йоркские сочли за лучшее последовать не терпящему возражений совету Карла II и покинуть Альбион. Их сопровождала чета Черчиллей. Те месяцы, пока герцог пребывал в Испанских Нидерландах, Джон курсировал по его делам между Брюсселем, Лондоном и Парижем. В 1680 году король заболел, и его приближенные не на шутку встревожились. Черчилль тогда случайно оказался в Лондоне, и тори ему настоятельно посоветовали тайно привезти герцога обратно. Виги и старший бастард короля герцог Монмут поднимали голову. Шефтсбери добился включения Монмута в Тайный совет и ввел его в партию вигов.
Переодевшись в черную одежду и плащ, без всяких звезд и отличий, герцог Йоркский прибыл из Брюсселя в Кале с Черчиллем и двумя другими сопровождающими. Погода была ужасной, их корабль девятнадцать часов добирался до Дувра. Герцог нашел короля в постели, но не безнадежно больным; он упал на колени и попросил у брата прощения за приезд без предупреждения. Карла порадовала их встреча, но он не разрешил герцогу остаться в Англии, опасаясь общественного мнения, все еще настроенного против католического наследника короны. Яков был вынужден возвратиться в Брюссель и уже оттуда отправил Черчилля с миссией во Францию раздобыть у Людовика денег. Джон в этом, однако, не преуспел. «Король-солнце» явно был неудовлетворен положением дел в Англии.
Тем временем вера в заговор папистов дала трещину. Когда в ноябре 1680 года один осужденный заявил на эшафоте о своей невиновности, толпа закричала: «Мы тебе верим!» Паника, вызванная «разоблачениями» Оутса, была слишком сильной, чтобы продолжаться долго, тем более что Карл разорвал дружеские отношения с Францией. Это, впрочем, не помешало ему начать тайные переговоры с Людовиком XIV, в результате которых Лондон выторговал у Версаля ежегодную подачку в 100 тысяч фунтов.
Карл не имел намерения постоянно следовать в русле политики Людовика XIV. Для него союз с Францией представлялся лишь одним из вариантов поведения, если сотрудничество с парламентом окажется невозможным. В парламенте же он пообещал уступки тем, кто опасался восшествия на престол короля-католика, но заметил, что принцип наследования священен и не может быть нарушен. Карл обещал, что Яков займет престол формально, а управление страной останется за протестантскими силами: его будут осуществлять протектор и Тайный совет. Если у Якова родится сын, то он должен быть воспитан протестантом и взойдет на трон по достижении совершеннолетия. Если же этого не случится, править будут дочери Якова, протестантские принцессы — сначала Мария, затем Анна. Протектором при них станет Вильгельм Оранский.
Проект этот выглядел приемлемо, но оппозиция не верила Карлу. Не он ли нарушал Бредскую декларацию, которую подписал при восшествии на трон? Не он ли за спиной парламента время от времени договаривался с Людовиком XIV? Виги сделали ставку на Монмута и продолжали настаивать на билле «Об исключении…». В результате 28 марта 1681 года парламент был распущен, и Карл II, как в свое время его отец, стал единолично править королевством.
Шефтсбери, который был уже смертельно болен, обвинили в подстрекательстве к мятежу. На суд лидер вигов еле смог прийти, но его дух по-прежнему оставался воинственным. Присяжные графства Миддлсекс, многие из которых были вигами, написали на билле с обвинениями против Шефтсбери только одно слово — Ignoramus. Суд выносил такой вердикт, если в действиях обвиняемого не было состава преступления. Оправданный Шефтсбери уехал в Голландию. Продолжать борьбу он уже не мог, но советовал своим сторонникам поднять восстание. Мятежный виг умер в Гааге, прожив там всего несколько недель.
После роспуска последнего парламента Яков пришел к мнению, что попутешествовал достаточно. На Черчилля была возложена задача добиваться у короля разрешения вернуться в Лондон. Но получено оно было не сразу. «Если мой брат хочет стать королем, пусть сначала наберется опыта в Шотландии», — объявил Карл. Путь герцога Йоркского от Лондона до Эдинбурга занял тридцать восемь дней. А Сара осталась в Лондоне — она ждала ребенка.
«Лондон и Эдинбург не одно и то же, — описывал Джон молодой жене столицу Шотландии, — в одном можно найти все, что есть за границей, а в другом — нет». Он еще мягко выразился, описывая небольшой городок, утопающий в грязи и населенный жителями, едва понимающими английский язык. Здесь Яков провел более двух лет в наскоро восстановленном старом дворце шотландских королей. Как папист, герцог Йоркский не пользовался любовью пресвитериан в Шотландии. Никаких перспектив здесь не видел и Черчилль. «Рано или поздно, — заметил он одному из друзей, — мы все должны отсюда убраться». Впрочем, он не унывал — у него была возможность постоянно курсировать между Эдинбургом и Лондоном. Он упорно добивался разрешения для герцога приехать в столицу и вел переговоры об этом с французской метрессой Карла герцогиней Портсмут. Алчная женщина, которая не обманывалась относительно скорой смерти любовника, желала получить от Якова Йоркского, когда тот взойдет на трон, 5000 фунтов ежегодной пенсии. При этом от нынешнего короля она уже получала 17 тысяч фунтов.