В начале мая ситуация внезапно изменилась. Пришло известие, что Версаль двинул войска против Людвига Баденского. 1 мая французы захватили Хагенау и заставили маркграфа отступить на восточный берег Рейна. Это похоронило перспективы переброски значительной части сил союзников из Фландрии в Италию. По сути, Мальборо вынужден был топтаться на месте. Все, что он смог сделать, — это отправить за Альпы 10-тысячный голландский корпус Кадогана. 9 мая он писал Саре: «Моей дорогой душе трудно вообразить, какие нелегкие мысли одолевают меня каждый раз, когда я думаю, что в свои годы я провожу время в другой стране и далеко от тебя, и в то же время имею малые перспективы быть способным сослужить значимую службу своей стране и общему делу».
Правда, уже на следующий день он написал императору, что его «внимание обратилось к точке зрения Генеральных штатов, к проекту войны в Нидерландах. Это место, где противника нужно разбить быстро и эффективно». Таким образом, главное место в стратегии Мальборо — пусть даже и против его воли — теперь заняла Фландрия.
Кампания 1706 года проходила столь удачно для Великого союза, что его назвали в Англии «годом чудес». А для Франции этот год был «верхом несчастий». 23 мая две армии сошлись у местечка Рамильи во Фландрии. У союзников было 35 тысяч пехотинцев и 29 тысяч всадников, у французов — 40 и 35 тысяч. Как писал после сражения его участник граф Оркни, Мальборо действовал с исключительной решительностью. Битва началась в полдень и закончилась уже к 17 часам. После ложного маневра у правого фланга противника герцог ударил по французской коннице. Свою он построил в три линии, что давало возможность вводить в дело свежие резервы. Это во многом решило дело, поскольку крупный отряд из 14 эскадронов спешенных драгун и двух батальонов пехоты, посланный Вильруа для подкрепления своих войск, был встречен конным резервом союзников и частью изрублен, а частью обращен в бегство. Когда же французы неожиданно контратаковали и внесли смятение в ряды союзников, эти резервные эскадроны еще раз сыграли важную роль, остановив французскую атаку и дав возможность союзной пехоте восстановить нарушенные порядки.
Пока происходили эти события, герцог приказал перевести с правого крыла двадцать свежих эскадронов. Удар их был страшен: правый фланг французской конницы был отброшен к центру. Последовавшая затем атака по всем направлениям окончательно потрясла французов. Они потеряли около 10 тысяч человек, 5000 было взято в плен и около 1000 дезертировало. Среди пленных оказались племянник маршала Люксембурга и сын маршала Таллара.
В письме Саре Джон в подробностях описал ход битвы и завершил его словами: «Я люблю тебя больше, чем могу выразить».
Госсекретарь Харли тогда заметил: «Эта славная победа имела успешное продолжение, а милорд Мальборо за 5 дней совершил то, что мы бы сделали за 4 года. Он принес радость своим друзьям и горе врагам». Никто, правда, тогда не думал, что битва у Рамильи войдет и в историю моды. В память победы герцога Мальборо над французами у этой деревни будет впоследствии назван… парик. Рамильи — это парик с заплетенной косой. Очевидцы утверждают, будто бы Мальборо, чтобы ему во время сражения не мешали кудри огромного по той моде парика, приказал их заплести в косу.
Удача продолжала сопутствовать армии союзников. Их успехи на Пиренейском полуострове вынудили Людовика XIV перебросить Вандома с его армией из Италии в Испанию. Это развязало руки принцу Евгению и Виктору Амадею. Сначала они устремились к Турину, гарнизон которого под командованием генерала Дауна выдерживал осаду 30-тысячной французской армии герцога Орлеанского, герцога де ла Фейяда и маршала Марсена. Французы оказались в сложной ситуации, поскольку им было необходимо выдвинуться навстречу противнику, продолжая в то же время осаду. Из-за этого в линии их полевых укреплений зияла дыра. Именно в это место, оборонявшееся примерно 12–13 тысячами человек, 7 сентября направил основной удар Евгений Савойский. Одновременно в тыл французской армии совершил вылазку туринский гарнизон. В итоге французы были разбиты. Причиной поражения была не только решительность принца Евгения, избравшего наиболее удачный момент и место для нанесения главного удара, но и несогласованность действий трех французских командующих.