Мальборо вдохновился этими известиями. «Бог, который управляет всеми событиями, я надеюсь, приведет нас к доброму концу. Я никогда так, как сейчас, не желал мира — ничего, кроме побед в Испании, не может быть лучше для всех» — так выразил он свои чувства в письме Годолфину в августе 1710 года. Мир, которого так добивался герцог на переговорах, не мог быть просто миром. Задачу свою он видел в том, чтобы Людовик был сломлен.
Казалось, что этот момент вот-вот наступит. Но французы думали иначе. Торси затягивал переговоры, чтобы подготовиться к новому витку борьбы. Разумеется, это происходило с санкции Людовика, который заявил, что если уж ему придется вести войну, он предпочтет вести ее против своих врагов, а не детей.
16 июля представители Великого союза на переговорах с Францией, по сути, предъявили Людовику ультиматум, заявив, что их державы возобновят войну на всех фронтах, если французский король безоговорочно не обяжет внука передать Испанию и ее владения в руки эрцгерцога в течение двух месяцев. Понимая, что пространства для маневра больше нет, 25 июля французские послы покинули Голландию.
Морские державы, Империя и прочие участники Великого союза были единодушны в намерении продолжать войну. Все были полны оптимизма благодаря победам в Испании. Но продолжалось это недолго. В конце лета курфюрст Георг Людвиг увел ганноверские войска с Верхнего Рейна, а в августе переговоры о сепаратном мире с Францией начал герцог Савойи Виктор Амадей. Войска союзников ничего не могли поделать с французами во Фландрии, а вскоре выяснилось, что окончательная победа в Испании не так уж и близка. Но главный удар по Великому союзу нанесла Великобритания. Этот удар отправил в нокаут и Джона Мальборо, бывшего душой антифранцузской коалиции.
XII. Дела Туманного Альбиона и последний раунд войны
Единственные усилия, с помощью которых должно было совершиться великое событие — низложение Филиппа, предпринимались герцогом Мальборо.
Автором английской «министерской революции» в 1710 году был Роберт Харли — исключительно ловкий политик, умевший приспосабливаться к обстоятельствам. Он был умен, честолюбив и абсолютно беспринципен. Интеллигентного, сочувствующего якобитам Генри Сент-Джона коробили эти качества, и он без сожаления отдал первую скрипку Харли в их оппозиционном дуэте.
Парламентское правление устанавливалось в Англии временами грубо, в постоянных склоках, в судебных разбирательствах. Новое государство делало первые шаги, и значение королевской власти в нем было еще велико. Монарх мог назначать и смещать министров, распускать парламент, издавать имеющие юридическую силу документы. Политические решения принимались не только в парламенте, но и традиционным способом — путем интриг при дворе. С одной стороны, политики искали благосклонности королевской особы, с другой — сама эта особа стремилась заручиться их поддержкой, раздавая влиятельным членам парламента придворные должности и оказывая покровительство. Тот, кто это игнорировал, рано или поздно оказывался за бортом политической жизни.
Харли всегда чутко держал нос по ветру. 15 ноября 1688 года он вместе с отцом собрал конный отряд для поддержки Вильгельма III. Избранный в 1689 году в палату общин, он примкнул к вигам, но скоро стал прислушиваться к тори, не одобряя вместе с ними внешнюю политику Вильгельма III. В 1701 году он был избран спикером палаты общин, а в 1704 году вошел в состав министерства Годолфина, занявшись иностранными делами. В то время он считался умеренным тори, что вполне устраивало Годолфина и Мальборо, но по мере того, как они склонялись на сторону вигов, Харли отдалялся от них и старался заручиться расположением королевы. Высокомерие герцога Мальборо, который стремился доказать, что может все знать и предусмотреть, раздражало его сверх меры.
Про сэра Роберта язвительно говорили, что он имеет пристрастие лишь к бутылке, не увлекаясь ни дамами полусвета, ни картами, ни конными состязаниями, к которым часто питали склонность британские министры. Все это, возможно, близко к истине, но в искусстве интриги ему не было равных. Современники называли его Робином-обманщиком. Не зря Мальборо доверил ему разведку, когда тот занимал пост государственного секретаря.