С тяжелым сердцем Мальборо в марте 1711 года уехал в Гаагу. Когда он покидал Альбион, Анна назвала его «человеком необходимости, но не доверия». Герцогиня Сомерсет, а не миссис Мэшем заняла при ней место Сары, а Мэшем получила должность Хранительницы личного кошелька.
С апреля 1711 года Мальборо находился в штабе близ Турне, не зная, что для Англии война уже почти закончена. После смерти Иосифа он получил письмо от Сент-Джона. Тот спрашивал, не предпримет ли герцог вместе с принцем Евгением и Генеральными штатами усилия, чтобы помешать выбору императором эрцгерцога Карла? Задача выглядела невыполнимой — Мальборо знал, что Евгений твердо стоит на стороне Карла. Не было ли это письмо провокацией, лишним поводом унизить его? В мае Евгений покинул союзную армию, чтобы поддержать эрцгерцога на выборах, а Мальборо чуть позже в осторожных выражениях дал понять Карлу об опасениях Лондона на его счет.
Он понимал, что его единственный шанс заключается в достижении военного успеха — и такого, на который нельзя не обратить внимания. В августе он вошел на территорию Франции с севера, заключил в кольцо крепость Бушей и разбил лагерь под Дененом, изолировав Валансьенн и Конде. А затем, 12 сентября, искусным маневром прорвал у Арле и Обиньи французскую укрепленную линию и взял Бушей. Это была последняя победа в полководческой биографии Мальборо.
Но радости он не ощущал, поскольку догадывался, что ему «позволили» провести кампанию 1711 года с целью сохранить давление на Францию во время переговоров. Тем не менее Мальборо предложил торийскому правительству грандиозный проект вторжения во Францию, согласно которому кампанию следовало начать раньше, чем обычно, — зимой следующего года, чтобы застать противника врасплох. Но 6 ноября 1711 года он узнал о «Прелиминарных статьях октября» и понял, что война для него закончилась. 29 ноября он вернулся в Лондон, а армия перешла под контроль парламента.
Когда подошло время готовить мирный конгресс, Лондон вдруг «вспомнил» о своих союзниках. В Гаагу срочно выехал лорд Страффорд, а в Лондон, ему навстречу, — бургомистр Амстердама Буис с протестом против переговоров за спиной голландцев; в англо-французских прелиминариях интересы Голландии были забыты. Сент-Джон невозмутимо ответил Буису, что голландцы, если хотят, могут продолжать войну, но только теперь опираясь на собственные силы. Гааге после этого не оставалось ничего, как смириться и включиться в переговоры, правда, с условием, что конгресс соберется в Утрехте.
В начале декабря от имени английской королевы членам Великого союза были разосланы приглашения участвовать в конгрессе, который предполагалось открыть 12 января 1712 года в Утрехте. На долю Страффорда досталось доказывать принцу Евгению и другим противникам британских предложений, что большинство целей в войне достигнуты и уже можно обсуждать условия будущего мира.
Но ни Евгений, ни император Карл так не считали. В начале января 1712 года в Вене прошла коронация Карла VI. Из иностранцев присутствовали лишь титулованные испанские эмигранты и неаполитанские авантюристы. Но даже они во время этого торжественного события выразили желание, чтобы представители Империи приняли участие в мирном Конгрессе.
В результате длительного переговорного процесса, проходившего параллельно военным действиям в течение почти шести лет, кто наметил перспективы наилучшего решения своих проблем, кто реализовал свои честолюбивые устремления, у кого просто возникла надежда на стабилизацию обстановки, а кто получил пощечину. В любом случае, мир был не за горами. Сопротивлялись лишь те, кому досталась пощечина. Джон Мальборо считал, что самую болезненную пощечину получил именно он.