Во время разбирательства Хэа без устали писал панегирики герцогу, упирая на спартанский стиль жизни Мальборо на войне: «Какой разительный контраст по сравнению с образом жизни Великого монарха (то есть Людовика XIV) являет нам главнокомандующий! Ни любовниц, ни актеров, ни даже историков». «Исключая капеллана, доктора Хэа», — впоследствии добавит к этой фразе, практически полностью перешедшей в его сочинение о великом предке, У. Черчилль. Тот же принц Евгений только благодаря войне стал богатейшим человеком в Империи и крупнейшим землевладельцем. Его ежегодный доход составлял 100 тысяч гульденов — гораздо больше, чем у Мальборо.
Но как бы то ни было, палата общин 267 голосами против 165 вынесла обвинительный вердикт. Среди тех, кто голосовал против Мальборо, был и брат Абигайль Мэшем Джек Хилл. Сара особенно возмущалась его поведением: «Этот честнейший Джек Хилл, маленький мальчик, кого я красиво одела и хорошо пристроила, пошел на поводу у сестры, надев более теплую одежду, чем дала ему я…» Секретарь Мальборо Адам Кардоннел был обвинен в том, что получал от сэра Соломона 500 дукатов за каждый хлебный контракт. А доверенное лицо герцога Бенджамин Свит, который вычитал в свою пользу 1 процент из войсковых сумм, был предан суду.
Объяснения Мальборо по поводу 2,5 процента были опубликованы со значительным опозданием. Еще больше опоздало сделанное годом позже на мирном конгрессе в Утрехте заявление союзных держав о том, что 2,5 процента брались с их одобрения. Тогда же ганноверский курфюрст, будущий король Георг I заявил: «Мы полностью убеждены и удовлетворены тем, что герцог Мальборо ежегодно направлял эти суммы на секретную службу, и его мудрое распоряжение ими способствовало успеху во многих битвах». Все это никак не могло уже повлиять на вердикт палаты общин. При этом, словно не замечая собственного цинизма, палата общин предоставила право новому капитан-генералу герцогу Ормонду брать часть суммы от хлебных контрактов и распоряжаться частью денег, идущих на шпионаж.
Остается ответить на вопрос, откуда у Мальборо, если он и в самом деле не был виновен в предъявленных обвинениях, такое богатство? Впоследствии стало известно, что его окружение — прежде всего Кадоган и Кардоннел — наживались на денежном обмене, который проходил через их руки во время движения армии. Скорее всего, командующий делал то же самое. Причем он мог оперировать куда бблыпими суммами, чем любой из его подчиненных, благодаря помощи своего близкого друга банкира Генри Фарнезе, занимавшегося финансовыми операциями в Нижних Нидерландах. Не следует забывать и поступления от джентри, арендующих землю в его обширных владениях, громадный доход от должностей и, конечно же, выгодные инвестиции. Ведь Черчилль с молодости хорошо разбирался в коммерции и банковских вкладах, деньги на него работали не хуже, чем работал он сам, добывая их.
В течение многих месяцев до, во время и после расследования его «финансового» дела Мальборо находился в крайне нервозном состоянии, что отразила его переписка с Бенджамином Свитом. «Не пишите мне, передавайте через надежные руки» (февраль 1711 года), «Кадоган даст вам знать, где вы сможете со мною тайно встретиться» (январь 1712 года). Это фразы из писем герцога Свиту. В мае 1712 года Свит заверял его: «Я скорее пожертвую собственной жизнью, чем разглашу то, что вы доверили мне». В октябре того же года Мальборо заключил: «Министры должны знать, что я тратил эти деньги на общественные нужды, или Бог забудет их».
Сент-Джон, обещавший французам избавиться от Мальборо, не был удовлетворен ходом событий. Постепенно стало выясняться, что многие англичане, желая мира, в то же время удивляются отставке непобедимого полководца. И тогда тори решили действовать тоньше. Сент-Джон, не желая, видимо, доводить ситуацию до того, чтобы Мальборо начал вызывать всеобщее сочувствие, выступил в палате общин против излишне строгих мер в его отношении.
В мае 1712 года Ормонд получил секретный приказ королевы не вступать в сражения на стороне союзников. В конце концов об этом приказе стало известно, и в палате общин разгорелись дебаты, в ходе которых лорд Поулетт противопоставил «мужество» герцога Ормонда поведению «одного генерала», который любил кровавые битвы, уничтожившие цвет английского офицерства. Это не сошло ему с рук — после заседания Мальборо вызвал его на дуэль. Были назначены секунданты, но дуэль не состоялась: Поулетт забрал свои слова обратно.