– И мало того, в этом году вообще идёт дождь.
Он улыбнулся.
– Стой здесь.
Её глаза расширились от любопытства, но Джек осталась стоять на месте, наблюдая за тем, как он подошёл к лестнице, взял небольшую коробку и начал подниматься на второй этаж. Он остановился на полпути и сообщил:
– Это глупый подарок.
Джек не представляла, что в коробке, но точно знала, что в ней не находится ничего глупого. Она посмотрела на Эбена и сказала:
– Хочу его.
Но на самом деле имела в виду: – “Хочу тебя”.
Он понял, о чём свидетельствовал огонь, заполыхавший в его глазах. Джек залюбовалась тем, как любимый мужчина грациозно и медлительно поднялся по лестнице, и занял место на верхней площадке, глядя на неё поверх перил, с высоты двадцать футов, одетый только в розовую пижаму и такой же бархатный халат.
– Ты не надела тапочки, Джек, – сказал он. – Мне видны твои босые пальчики.
Она усмехнулась.
– Да, и твой холодный пол служит мне напоминанием. Где всё-таки мой подарок?
– Какая ты требовательная.
Джек кивнула.
– Это одно из моих худших качеств.
Он засмеялся низким восхитительным смехом, который согрел те самые пальчики, о которых шла речь.
– Оно мне очень даже нравится.
Прежде чем она успела ответить, он поднял коробку и крикнул:
– Счастливого Рождества, любовь моя.
А потом устроил снегопад.
Она взвизгнула при виде сотен маленьких, искусно вырезанных, снежинок, которые порхая, опускались вниз, окрашивая всё вокруг в белый цвет. Джек протянула к ним руки и прокричала имя любимого в приступе чистой, необузданной радости. Эбен звучно и беззаботно засмеялся, и ей показалось, что ничего милее этого звука она не услышит за всю оставшуюся жизнь.
Он уже спускался по лестнице, наперегонки со снегом. Эбен подбежал к Джек, схватил в объятия, слегка закружив, в это же время последняя снежинка коснулась пола. Эбен притянул любимую к себе, она рванулась ему навстречу и принялась осыпать поцелуями. Он отстранился и снял маленький бумажный диск с её волос, взмахнув им словно наградой.
Она приняла снежинку. Глаза Джек сверкали в свете свечей, она снова рассмеялась, а потом, задыхаясь, спросила:
– Где ты их взял?
Он выпятил грудь, а его глаза наполнились гордостью.
– Я сам их сделал.
– Не может быть! Ты, должно быть, изрезал сотни листов бумаги!
– Всего лишь около пятидесяти.
И всё же это была самая дорогая покупка, которую он себе позволил за несколько месяцев, не считая вложений в поместье. Джек покачала головой, кружась, и, наблюдая за тем, как маленькие снежинки танцуют и разлетаются вместе с её юбками.
– Когда ты успел?
– По ночам, в экипажах, при любой возможности. – Он отвёл глаза, потирая рукой затылок и краснея под её пристальным страстным взглядом. – Однако я бы никому не посоветовал пользоваться ножом для резки бумаги в карете.
– Я и представить себе не могла, – сказала она с лёгким счастливым вздохом, а потом покачала головой. – Эбен это…
Он терпеливо ждал, пока она подбирала нужное слово.
Джек безудержно рассмеялась.
– Это восхитительно! – Она вынула ещё одну снежинку из своих волос и подбросила её в воздух над ними, наблюдая за тем, как она легко опустилась вниз и приземлилась на его плечо. – Ты сотворил для меня снег!
– Жаль, что я смог позволить себе только его.
Она не отрывала взгляд от пола, где лежали сотни маленьких белых бумажных кружочков, но его слова мгновенно привлекли её внимание.
– Что ты сказал?
– Другой мужчина, богаче меня, подарил бы тебе драгоценности. Или меха. Или...не знаю... вазу.
Она моргнула.
– Ты думаешь, я предпочла бы вазу?
– Ну, возможно, не вазу.
– Определённо не вазу.
Он рассмеялся в ответ.
– Вопрос снят. Никаких ваз. Никогда.
Она нежно улыбнулась, и, шагнув к нему навстречу, взяла его за руки.
– Нет, если ты опять устроишь мне снегопад.
Он наклонился и украл ещё один поцелуй, прежде чем прошептать:
– Обещаю, тебе стоит только попросить, и я сделаю так, что пойдёт снег.
– Ты ещё пожалеешь об этом обещании.
Он покачал головой.
– Но не пожалею об одном. Я обещаю, что заработаю целое состояние, а потом женюсь на тебе и осыплю подарками. Драгоценностями. Подарю всё, что ты только пожелаешь.
У неё перехватило дыхание, от этих слов сердце бешено забилось в груди, желудок сжался, а ноги подкосились. Всё, чего она хотела, - это вечно сжимать любимого мужчину в объятиях, и будь проклята погода.