Попросить о помощи? Его? Человека, который чуть что хватается за кнут?
Теперь я с грустью вспоминала о своем веке… Там, где каждый человек– личность, независимо от социального положения в обществе. Никто не посмеет выпороть тебя за то, что ты плохо справляешься с работой. В крайнем случае, уволят.
– А этот ещё и выпороть собрался перед увольнением, мерзавец, – проскрипела я, закрывая загон.
Новая конюшня, конечно, не могла сравниться с этой зловонной развалюхой, стоявшей с обратной стороны двора, и где мне «посчастливилось» провести ночь.
Здесь было светло и сухо, пахло деревом и свежим сеном… Да и комната конюха выглядела иначе. Теперь это был не загон, а полноценная пристроенная комната с дверью и без щелей. Соломенный тюфяк сменила небольшая узкая койка, а сбоку стоял небольшой, но высокий стол. Но больше всего меня порадовал новенький деревянный пол.
Чердак, к счастью, пока был тоже в моем распоряжении, пока там не поселились эти серые грызуны.
В животе болезненно заурчало. От внезапных угроз герцога и моего возмущения по этому поводу, я принялась за работу так старательно, что забыла о завтраке. Как и поинтересоваться местонахождением Дилана.
– Эй, парень! – Чарльз окликнул меня именно в тот момент, когда я вела черного скакуна герцога Саутфорда к конюшне.
– Что? – я остановилась прямо посреди двора.
– Вот, держи, это Марта передала. Ты пропустил завтрак и обед, – со скоростью черепахи мужчина двигался в мою сторону, держа в руках небольшую корзинку. Вид у него был крайне недовольный.
– Спасибо, – все же не смогла скрыть ноток радости в голосе.
Неужели я сейчас поем?
От предвкушения скорого ужина, в моем животе заурчало так сильно, что даже черный скакун повернул голову в мою сторону.
– Не надо мне твоего «спасибо», – пробурчал недовольно Чарльз. – Это все Марта. Вечно как курица носится со всеми. Будь моя воля, я бы ни за что не нес тебе еду. И ж ты, чего удумал. Ноги есть, молод и здоров. Так приходи на завтрак сам. А то стесняешься, как девка.
Мои щеки запылали так, что на них с лёгкостью можно было бы подогреть эту еду, что принес мне этот ворчливый старичок. Интересно, сколько ему? Лет шестьдесят?
– Ничего не слышно о Дилане? – поинтересовалась я, принимая из рук небольшую ветхую корзинку. Запах еды был божественным… Сейчас я была готова съесть все что угодно, и поэтому уж точно не собиралась придираться к кухне этого века.
– Считай помер твой Дилан,– рассмеялся Чарльз.
Я распахнула глаза и в ужасе уставилась на садовника.
Как умер? Неужели эти бандиты его всё-таки убили? Чего этот старый идиот смеется?! Дилану еще жить и жить! Он был слишком молод, чтобы умирать! Неужели Чарльз злорадствует, что смог пережить этого парнишку? Мерзость какая.
– А вам я смотрю весело от этого, – поморщилась от отвращения, пока в внутри медленно поднималась злость.
– Конечно весело. Ещё вчера вечером от доктора ушел и до сих пор не вернулся. Поэтому, считай, что помер… Герцог с него три шкуры спустит.
– Вы хотите сказать, что герцог его убьет?! Что же это за монстр такой? – не выдержала я.
– Этот монстр не терпит когда отлынивают от работы, и кормят его скакуна неизвестно чем, – раздался низкий голос позади меня.
И мое чутье подсказывало мне, что на меня сейчас обрушится буря.
"Надеюсь не выпорет. Буду сражаться до последнего…" – пронеслась шальная мысль в моей голове.
– А чем это я кормлю вашего скаку… О, Боже! Отдай! Это мое! – закричала я, наконец-то почувствовав, как корзинка в моей руке шевелится.
Гнедой красавец, так же как и его хозяин, судя по всему, был слишком наглым. Он с особым усердием поглощал мой обед.
Я отпустила поводья, и отскочила в сторону, держа в руке драгоценную корзинку, и гневно смотря на скакуна.
Он с деловым видом пережевывал маленькое красное яблоко, которое ухватил напоследок.
Неподалеку от него стоял разгневанный герцог Саутфорд, сверля меня пристальным взглядом. Плотно сжатые челюсти и свирепый вид подсказывал мне о том, что лучше сейчас просто помолчать.
– Видит Бог, вы очень скоро вылетите из моей конюшни, так же, как и Дилан, – прошипел он, двинувшись к дому.
Я хмыкнула, посмотрев ему вслед и попыталась схватить поводья. Но конь, судя по всему, не смог простить мне того, что я не позволила ему поглотить мой обед.
Он поднялся на дыбы, и я едва успела отскочить, отбросив в сторону корзинку.
– Успокойся... – шептала тихо, пытаясь усмирить огромное недовольное животное, и вспоминая все советы тети Энн. – Я тебя не обижу.