Но моя ярость исчезла стоило мне увидеть ее скрюченную фигурку на грязном тюфяке. Она храпела как семнадцать пьяных матросов!
Я едва сдержал порыв расхохотаться, и просто развлекал себя, слушая эту заводную «песню семнадцати матросов», и пытаясь угадать, что же прячется под этой бесформенной одеждой.
– Какого черта я тогда не прекратил этот спектакль? – вздохнул я, вновь обдумывая всю сложившуюся ситуацию.
Ответ был прост. Когда мой «конюх» проснулся, закончив свой концерт, и показал мне свое чистое лицо во всей красе, я растерялся. Мой Элиот был слишком очаровательным для мужчины. Чересчур. На что она надеялась, пытаясь выдать себя за парня? Голубые глаза, похожие на два огромных сапфира, смотрели испуганно. Бедняжка от волнения прикусила пухлую губу, и снова выдала себя с головой. Ну разве это мужской жест?
Маленькая родинка над губой лишь добавляла «моему конюху» очарования.
Будь она не такой чумазой тем вечером, я бы и без помощи Чарльза понял, что меня пытаются обвести вокруг пальца.
И именно злость за этот обман, заставила меня продолжить игру, и загрузить ее тяжелой работой. Я до последнего надеялся на то, что она выдаст себя неумением. Ну какой из леди конюх? Или жалобами на тяжкий труд, как это сделала бы любая другая девица на ее месте.
Но эта нет. Упрямая, как мул. А ее умение управляться с лошадьми, признаться, было на высоте. И где она только этому научилась?
Даже пропустив обед и завтрак она продолжала работать, не сетуя на голод. Все-таки не надо было мне жалеть эту упрямицу, и просить Марту собрать ей обед, который к слову, она скормила моему Зевсу.
Уже в тот момент мне хотелось встряхнуть ее за худенькие плечи, и закричать о том, что я знаю правду. Попытаться выяснить, кто она такая и зачем появилась в моем поместье.
Но сдержался, решив, что выясню это на озере. Куда, мой «конюх» уж точно должен явиться после тяжелого дня. Уж там она не сможет продолжать свою игру, когда ее женское прелестное тело не будет скрыто одеждой.
Но девушка не появилась там ни вечером, ни утром. И когда я не увидел ее и в новой комнате конюха, уже ненароком подумал, что она сбежала…
Но, оказывается, мой милый конюх уютненько расположился на чердаке и спал мертвецким сном. Грубая шапка сползла, открывая взору темные спутанные пряди волос. Пухлые губы сложены бантиком… И, к моему удивлению, никакого храпа.
Она выглядела беззащитной и весьма соблазнительной, даже в этом чертовом наряде.
Поэтому, спустившись с чердака, я прихватил с собой лестницу, решив напоследок довести эту упрямую девицу до бешенства. А потом спокойно побеседовать с ней. И пока она не расскажет мне всю правду– с чердака я ее снимать не планировал.
Но глядя на висевшую в воздухе хрупкую фигуру, я понял, что ее упорству можно позавидовать. Явно не из робкого десятка.
Она так отчаянно раскачивалась в воздухе, пытаясь встать ногами на загон, что это вызвало у меня улыбку… Судя по всему, прекращать свой спектакль леди точно не собиралась.
В отличие от меня.
Эта же мысль лишь укрепилась в моей голове через несколько мгновений, когда я лежал на земле и чувствовал упругую женскую грудь, и приятную тяжесть тела. Я даже успел придумать наказание за ее обман. Очень приятное, к слову, для нас обоих. Ведь эта незнакомка, судя по всему, будет очень горячей штучкой в постели.
Но и тут меня ждал сюрприз.
Узнать, что незнакомка, которую я уже мысленно возвел в ранг любовницы – дочь Уильяма Валингтона! Это был удар ниже пояса...
Зато теперь появление этой девицы в моем поместье многое объясняло. И навряд ли ее папаша действительно не знал о том, куда подевалась его дочь. Все это было похоже на отработанный и весьма умный план.
Но больше всего я злился на Дилана. Проклятый мальчишка! Как он посмел ослушаться приказа? Или он был заодно с Валингтоном?
– Чарльз! – заорал я, зная, что не пройдет и минуты, как в дверях появится мой боцман.
–Чего?
– Не «чего», а «слушаю, Ваша Светлость». На тебя и так уже все слуги по-недоброму поглядывают. Если из-за этого пойдут слухи или начнутся проблемы – по возвращении, протяну под килем. Понял?
– Не глухой, Ваша Светлость, – тут же отчеканил боцман.
– Дилана ко мне. И живо.
– Так он уехал. Вместе с девицей и графом. Даже жалованье не взял. Он с Мартой успел попрощаться, и сказал, что граф предложил ему работу и жалованье побольше.
– Проклятье! Неужели действительно предатель?
– Навряд ли. Дилан понимал, что вы загрузите его работой в наказание, а вы знаете, что для него это подобно смерти. Ленивый, как черт. Вот и удрал к графу.