– Тогда я поищу работу в других поместьях.
– Это опасно, – тихо сказал Дилан. – Вы забыли, что случилось недавно? Можно было бы просто рассказать все герцогу и попросить о помощи, но он, к сожалению, сейчас в Лондоне. Сезон всё-таки…
– И что же мне делать? Может тут есть вакансия служанки?
– Герцог не берет на работу женщин. У него все слуги– мужчины. Кроме кухарки.
– Какой-то неправильный герцог…
– Мы сами удивлены, мисс. Все странности с ним начались несколько месяцев назад, после покушения на него. Поговаривали, что он чудом остался жив. После этого он уволил всех женщин. И запретил управляющему нанимать их. Да и стал каким-то другим. Он даже сбрил бороду, которой так гордился!
– Покушались?
– Да. Поэтому только сегодня вы останетесь здесь, но так, чтобы вас никто не видел. Потому что тогда мне не сносить головы. А завтра я провожу вас в деревню к преподобному Уильямсу. Вы поведаете ему свою историю, и, возможно, он оставит вас в своем приходе и поможет вам.
Я тихо хмыкнула. Вот отлично… Ещё бы в монастырь предложил меня отвезти. Но, так как выхода другого у меня не было, пришлось довольствоваться тем, что предлагают. Возможно, чуть позже, когда мой шок от пребывания в этом веке пройдет, я придумаю, что мне делать дальше.
– И на этом спасибо, Дилан. А твой преподобный ничего не имеет против лошадей? Я не оставлю Айри.
– О, нет, мисс. Все в порядке. Правда у вас быстро украдут вашего Айри. Такой породистый красавец стоит целое состояние.
Из легких вырвался тяжёлый вздох. Да уж… Час от часу не легче… Но и расстаться с Айри я не могла.
Ощущение того, что все самое страшное только начинается не отпускало… И уже к вечеру, я поняла, что оказалась абсолютно права.
Страх овладел мной, когда Дилан отправился к доктору и… пропал.
Целый день я провела в нетерпеливом ожидании своего единственного знакомого, сидя на чердаке, где он спрятал меня от чужих глаз, и прислушиваясь к каждому шороху.
– Может его съели пиявки? – шептала я, поглядывая сверху вниз на мужскую одежду, висевшую на ржавом гвозде в маленькой, пристроенной к конюшне, комнате, которую занимал Дилан.
Хотя комнатой это строение было очень трудно назвать. Оно напоминало загон для лошади, только обитый досками до самого потолка. Огромные щели и отсутствие двери, напрочь лишали возможности уединиться. Из мебели только соломенный тюфяк на полу и маленький низкий столик. Пол, засланный сеном, был грязным. И, черт возьми, я была уверена, что видела как что-то шевелится в этом пожухлом сене.
Потерев руками озябшие плечи, я поморщилась от холода. Летняя ночь была непривычно холодна, а мое рваное свадебное платье с открытыми плечами было не самой лучшей одеждой для того, чтобы согреться.
В животе неприятно заурчало, а чувство голода стало невыносимым. Я с грустью вспомнила набитые до отказа едой свадебные столы, которые остались в двадцать первом веке…
Вновь бросив взгляд на мужскую одежду, я, спустившись по ветхой лестнице, все же бросилась к ней.
– Ну уж нет... Я не собираюсь умирать от холода, – бурчала я, стягивая с себя порванное свадебное платье, и взяв в руки одежду Дилана. Запах, который исходил от его вещей был просто омерзительным… Смесь навоза и пота…
Зажав пальцами нос, и пытаясь сдержать тошноту, я думала о том, стоит ли решаться мне на этот шаг… И так ли мне холодно на самом деле?
Но все решили за меня.
Услышав приближение всадника, я, быстро схватив одежду Дилана, снова бросилась к лестнице, ведущей на чердак, где хранилось сено. Потому что оставаться в его «комнате» со щелями толщиной с мою голову, было опасно и как-то неправильно. Все-таки для укрытия это место точно не подходило.
Быстро натягивая на себя вонючие вещи, я то и дело поглядывала на вход в конюшню. Увидев свое свадебное платье, которое осталось лежать внизу на соломенном тюфяке, я, стиснув зубы, тихо выругалась… Но вернуться за ним не решилась.
Всадник не спешил заходить в конюшню, и от этого я нервничала еще сильнее. Мысли то и дело возвращались к рыжеволосому парнишке, который исчез ещё днём… Может он наконец-то вернулся?
Натянув грубые штаны и свободную грязную рубаху, я схватилась за сапоги, откинув белые туфли лодочки в сторону. Быстро натянув их на голые ступни, я пошевелила пальцами, осознавая насколько они мне велики… Но в них все равно было гораздо теплее, чем в белых туфлях на тонкой плоской подошве.
А стоило мне накинуть грубую жилетку, я с облегчением вздохнула, чувствуя, как с каждой секундой мне становится теплее. Что ж, от холода уже точно не умру…