– Ничего подобного, – возмутилась она.
– Правда, признаюсь, это был очень деликатный и, я бы сказал, женственный храп. Который очень подходит такой красивой и обворожительной женщине, как вы.
Он сказал это так небрежно, будто они встретились посреди этой ночи для того, чтобы обсудить качество чая и выгод от его продажи. Он явно наслаждался тем, что застал ее врасплох, но она не поддастся на его уловки, а прямо перейдет к делу.
– Вы не можете сказать, почему вы так торопились уехать с бала? Только не говорите мне, что я была бледна, или что-нибудь в этом роде.
– Она вела себя довольно бесцеремонно. – Оливия пожала плечами:
– Я должна сказать, что, как это ни прискорбно, это достаточно характерно для тети Клодетт.
– Она просто ревнует. – Оливия сдвинула брови.
– Ревнует? Искренне сомневаюсь. Она красавица, и все это знают. Включая ее саму.
– Дану?
Ее немного раздражало, что он с ней не спорит или не говорит прямо, что она красивее, как непременно, не задумываясь, сделал бы ее муж. Но может быть, он так и не думает, и это почему-то больше всего расстраивало ее.
– А Эдмунд считал ее красивой? – спросил он.
– Думаю, что да. Хотя он никогда не говорил, что думает о ней на самом деле. Но если вдуматься, это довольно странно.
– Что именно? – полюбопытствовал он.
– Эдмунд привлекал тетю Клодетт физически, о чем вам, я полагаю, теперь стало известно, хотя, признаться, она никогда не позволяла себе ничего неприличного в присутствии посторонних. В конце концов, она моя тетя, она хорошо воспитана, и ее уважают в обществе. – Возможно, она слишком выгораживает Клодетт, но поскольку он ничего не ответил, она продолжила: – Для всех было очевидно, что Эдмунду приятно ее общество, но насколько я помню, он никогда не говорил о том, что он думает о ней или что к ней чувствует. Во всяком случае, мне он этого не говорил.
– Понимаю, – после долгой паузы пробормотал Сэмсон.
Она в этом сомневалась, но сейчас речь шла не о Клодетт. Если бы Эдмунд ухаживал за ее тетей, он жил бы в Париже, хотя Оливия была почти уверена, что это было не так. Но сейчас ей хотелось повернуть разговор к тому, что произошло вечером.
– Вы собираетесь сказать, почему вы практически утащили меня домой?
Он посмотрел на нее, словно изучая. А потом ответил:
– Потому, что ваша тетя сказала, что будет ждать меня в своей спальне после бала. Как вы понимаете, мне это было ник чему и мне не хотелось быть в зале, когда она это поймет.
Она замерла. Ее тело вдруг словно онемело от охватившего ее ужаса.
– Моя тетя... – Она даже не могла повторить. Сама мысль была невозможной. – Не может быть, – только и удалось ей прошептать.
Он вздохнул и повернулся к ней.
– Мне очень жаль.
– Может быть, вы ее неправильно поняли? – Ей вдруг стало холодно в душной кухне. Она крепче запахнула халат.
– Я все понял правильно, Оливия.
Ведь он мужчина, а они эти вещи хорошо понимают. К тому же она не сомневалась, что Клодетт способна на такое предложение. Все же...
– Она действительно поверила, что вы Эдмунд?
– Да. Поверила.
Оливия содрогнулась. Только бы ей не расплакаться, подумала она. При мысли о том, что у ее тети могла быть любовная связь с Эдмундом, ей стало тошно.
– Что-то здесь не сходится, – дрожащим голосом сказала она. – Эдмунд никогда не проявлял интереса к тете, по крайней мере в моем присутствии.
Сэмсон продолжал молча наблюдать за ней, но она не сразу поняла, что ему и не надо ей отвечать. До нее наконец дошел смысл ее собственных слов – ее муж не проявлял интереса к ее тете, когда они были втроем.
– Вполне возможно, – пробормотала она, облизнув губы, – что он дал ей отпор. Она была известна тем, что могла быть немного... агрессивной, если не получала то, что хотела.
– И вы в это верите после всего того, что сделал с вами мой брат, Оливия?
В его тоне слышалось раздражение, словно он хотел, чтобы она все поняла, но не мог ей объяснить. Ей надо осознать детали, сосредоточить внимание на том, как вел себя Эдмунд, что он говорил, какой на самом деле была ее тетя. Если бы она посмотрела на все это под другим углом зрения – скоропалительное замужество по его настоянию, брачная ночь, которая не была брачной ночью, его подлый план завладеть ее наследством, – она пришла бы к тому же выводу, к которому пришел Сэмсон.
Она больше не могла себя контролировать. Ее глаза наполнились слезами.
– Как он мог меня предать? Вы знаете его лучше, чем я, Сэмсон. Вы хотите сказать, что он планировал жениться на мне и украсть мои деньги – и все с подачи моей тети?
Сэмсон провел ладонью по лицу.
– Боюсь, Оливия, что ситуация гораздо серьезнее, чем вы думаете.
– Это мне ясно. Я даже больше не притворяюсь, что вообще что-то понимаю. – Она резко встала и, обхватив себя руками, стала ходить по кухне. Она на него не смотрела, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он, видимо, хотел понять, о чем она думает. Наконец она остановилась, глядя перед собой невидящим взором.
– Значит, в отличие от вашего брата вы нисколько не были заинтересованы в ее приглашении? – почти шепотом спросила она.
– Если вы имеете в виду меня, то я нисколько не был в этом заинтересован.
– Почему?
– По-моему, на сегодня с вас и так достаточно, Оливия.
Это, конечно, был не ответ, но чего она ожидала? Ей не надо было его об этом спрашивать. Вся эта ситуация не имела к нему никакого отношения, а кого он выбрал для ухаживания – не ее дело, даже если это ее родственница. И все же его откровенность и сочувствие немного улучшили ее настроение.
– Вы собираетесь сказать мне, где находится ваш брат? И что вы думаете о том, что происходит?
Она услышала, как он забарабанил пальцами по столу, и осмелилась посмотреть на него. Свет лампы отбрасывал тени на его красивое строгое лицо и отражался в устремленных на нее темных глазах, на его закрывавших лоб блестящих волосах и упрямо сжатых губах.
– Я скажу вам, что я думаю, если и вы будете честны со мной.
Такого ответа она не ожидала.
– Честна в чем?
– Мы еще дойдем до этого. Во-первых, что такое Гованс?
Она нахмурилась.
– А где вы узнали про Гованс?
Это показалось ей довольно странным, потому что ни ее тетя, ни Эдмунд не имели никакого отношения к другим компаниям.
– Гованс – это большая и уважаемая парфюмерная компания, имеющая широкую сеть магазинов, главным образом в Азии. В Париже у них есть всего один небольшой магазин. Почему вы спрашиваете?
– А кто наследница?
Ее мозг лихорадочно заработал.
– Наследница компании Гованс? Возможно, это Брижитт Маркотт. Она внучка владельца.
– А сколько ей лет?
До нее начал доходить смысл его вопросов. Страшное подозрение закралось в сердце Оливии.
– Мне не известен точно ее возраст, но сейчас ей, вероятно, девятнадцать или двадцать. Я не видела ее уже лет пять.
– Она живет не здесь?
– Нет, она живет в Грассе. – Она опустила руки. Отдельные части мозаики начали складываться в картину. – Выдумаете, что Эдмунд...
– Я думаю, что Эдмунд в Грассе и что он обхаживает ничего не подозревающую Брижитт, чтобы завладеть ее наследством. Точно так же, как он поступил с вами.
Она пыталась сосредоточиться, переварить эту информацию и понять, что она означает.
– Но если вы узнали об этом от Клодетт, это значит, что... она знает, где он и где был все это время. Она участвует в обмане.
– Эдмунд лжив и по-своему умен, но он вряд ли был в курсе того, какие существуют компании по производству парфюмерии. Я думаю, – предположил он, – что ваша тетя не только намерена извлечь из всего этого выгоду, она, возможно, все и спланировала, включая ваш брак с Эдмундом.
Оливии уже не хотелось плакать. Ей вдруг стало трудно дышать. Она не могла понять, как можно так пренебрегать приличиями, не могла поверить, что люди, которых она любила и которые, как она думала, любят ее, погубят ее будущее ради денег. Она стала ловить ртом воздух, кружить по кухне, оглядывая ее блуждающим взглядом.