Дети уже сидели за столом, чинно положив руки на коленки, прикрытые салфетками. Я кивнула и села. Служанка тотчас принесла луковый суп, потом немного жаркого с картофелем, затем детям молока с теплым яблочным пирогом, а мне травяной отвар. После ужина дети, пожелав спокойной ночи, поднялись в свои спальни, а я вышла в фойе, ноги понесли меня по коридору и остановились перед дверью. В памяти всплыло: кабинет отца. Открыла, зашла. Темно. Тело само подошло к столу, взяло что-то похожее на кремневую зажигалку и зажгло свечи в трехрожковом канделябре. И я уселась в удобном глубоком кресле за столом. Сцепила руки и положила на них подбородок.
Так, меня поставили перед фактом. Я принимаю это тело, так как в свое тело и в свое время никогда не вернусь, отрицать это бессмысленно. Хозяйка тела уже никогда не потребует его обратно, так как ушла в небытие. Задача - условие моей жизни - предельно понятна. Мне нужно выудить как можно больше информации, тем более, что доступ обещали неограниченный. Во-первых, мне нужно все знать о родителях, где они, почему дети остались одни. Во-вторых, почему дети считаются в опасности, кто им угрожает.
Передо мной будто включили телевизор, и я стала смотреть, но не фильм, а эпизоды из жизни. Красивая женщина, моя мать, играет со мной в гостиной. Окна открыты, теплый ветер залетает и играет занавесками и моими легкими волосами. Мама улыбается. Жанна ей приносит на кормление младенца, как понимаю, это Жан Рен. Я лащусь к матери, она одной рукой гладит меня по голове, другой держит и кормит брата. Все это излучает любовь и нежность. Эта картинка тает и на ее место появляется другая. Мать, бледная, с уже наметившимся животом, держит в дрожащих руках письмо. Я заглянула в него ее глазами. Это письмо от любовницы отца, которая сообщила ей об отношениях. На миг меня захлестнули ее эмоции – безнадежность, злость, обида и глубокая любовь к детям. Слезы текли по ее щекам, а она гладила живот. Вот и эта картинка растаяла. Пришла следующая. Мать лежит в постели. Она прогнала прочь отца и призвала нас, своих детей. Жанна передала ей в руки маленькую Эленор, которой около двух лет. Трепетно прижимает правой рукой ребенка к худой груди, другой - Жан Рена. Ввалившиеся с огромными синими кругами глаза умоляюще смотрят на меня. Я теряюсь от ее слов.
- Сесиль, не оставь их. На отца не надейся. Малышка, тебе придется повзрослеть и самой воспитывать малюток. Маленькая моя, прости меня, прости, что забираю детство.
Эта картинка тоже растаяла. Следующая уже показывает мать в гробу и в Храме, где ее тихо отпевают. Потом я, прижимая к груди сестру и ведя за руку брата, иду вслед за гробом. Сырость. Снег ложится в грязь, тут же затаптывается ногами, колесами, копытами. Промозглый холодный ветер выдувает все тепло. Зябко. Плотнее прижимаю малышей к себе. Слезы катятся по лицу, смешиваясь с тающими снежинками. Теперь нет той самой пусть хрупкой, но преграды (какой была мама) между мной и жестоким миром. С нами только слуги и пара-тройка знакомых. Откуда-то знаю, что отец уже напился.
Вот еще картинка. Отца приносят мертвецки пьяным, бросают на пол и сверху кладут бумагу. Дождавшись, пока они выйдут, спускаюсь, кутаясь в старую шаль, и поднимаю бумагу. Это предупреждение о необходимости выплаты долга. Боги! Как он мог столько проиграть? Если даже мы все продадим не покроем всю сумму. Я забрала бумагу и ушла наверх.
Еще картинка. Я ругаю отца, обвиняя в смерти матери, кидая ему в лицо письма, которые она регулярно получала, показывая долговое письмо. Злость на его безответственность, беспечность. Он еле сидит. Я хватаю его руками за плечи и резко встряхиваю, заставляя смотреть на себя, требую все бумаги на собственность и денежные вклады. Он безропотно все отдает. Я просматриваю и спрашиваю о долге. Оказалось, что должен только одному – герцогу де Арвиаль. Но какую сумму!
Следующая картинка. Визг горничной. Я забегаю в спальню отца. Он повесился на крюке люстры. На туалетном столике письмо для меня. В нем он винится за свое поведение и смерть нашей матери. Письмо лежало на его дневнике (тощей тетрадке), который он просил прочесть. Также именно на меня оставлял опекунство младших и заботу о графстве. Позже все юридически оформленные бумаги нашла в ящике стола.