– Кольцо, – сказал Рипли, – разрешение на брак, деньги, если вдруг понадобятся, наготове. Но невеста?
– Ну думай же, – буркнул Блэквуд.
И после недолгих размышлений Рипли опять открыл дверь.
На сей раз библиотечная лесенка оказалась пуста. Раздавшийся от окна шорох заставил Рипли оглянуться. Белое облако сражалось с оконной задвижкой.
Рипли в несколько неторопливых шагов пересек библиотеку и спросил:
– И что это вы задумали? Разве вам не полагается быть на свадьбе?
– Ну да… Зачем спрашивать? Лучше бы помогли бедной невесте: задвижку заело, – заплетающимся языком ответила девица.
Рипли уловил в аромате духов запах бренди. И пусть ум его сейчас работал не так споро, сомнений не было: пьяная невеста собиралась сбежать через окно, – а это уже катастрофа.
– Почему? – спросил Рипли.
– Откуда я знаю почему? Заело, и все, – пробормотала леди. – Я же не плотник, или кто там делает окна, стекольщик?
– Я тоже не мастер по окнам, так что вряд ли сумею помочь, – сказал Рипли.
– Какой зануда. Прекрасная дама в беде, а вы…
Олимпия обернулась к нему и уставилась на узел его галстука, оказавшийся почти на уровне ее глаз, потом сощурилась и подняла взгляд. Серые глаза за стеклами очков покраснели: похоже, она только что плакала.
Очевидно, Эшмонт сказал или сделал что‑то такое, что ее расстроило, но это и неудивительно: язык у него зачастую действовал куда быстрее мозгов. А уж об учтивости или чувстве такта вообще говорить не приходилось.
– Ну и ладно, – сказала Олимпия. – Вы вернулись, вот и хорошо.
– А, так вы меня заметили.
Рипли чувствовал себя странно польщенным: шампанское часто так на него действовало, даже в небольших дозах.
– Еще бы… в вас больше шести футов росту, – сказала леди, запрокидывая голову. – Вы стоите прямо передо мной. Я близорукая, но не слепая же. Даже без очков я вряд ли вас с кем‑нибудь спутаю, даже на расстоянии… Вы бы отошли… куда подальше. – Она взмахнула рукой, словно отгоняя муху. – Уходите. Я только хочу глотнуть воздуху. В этом… как его… Кенсингтон‑гарденс.
– В свадебном платье, – напомнил Рипли.
– Не могу же я снять его и снова надеть, как плащ. – Она говорила едва ли не по слогам, с исключительным терпением, как обычно что‑то объясняют непонятливым детям. – Это очень сложно.
– Там дождь, – спокойно возразил Рипли.
Она отвернулась и уставилась в окно. Дождевые капли сбегали вниз по стеклу извилистыми дорожками.
Леди с королевским достоинством взмахнула рукой, отсылая его прочь, повернулась к окну и опять занялась непослушной задвижкой. На сей раз она поддалась. Олимпия толкнула створку, открывая окно, и выбралась наружу, в трепещущем облаке кружев и атласа, буркнув уже с улицы:
– Прощайте.
Некоторое время Рипли просто стоял, будто в ступоре.
Она захотела уйти, а он считал недостойным удерживать женщин против их воли. Он мог бы пойти к Эшмонту и сказать, что его невеста пустилась в бега, мог вернуться в гостиную и предупредить кого‑нибудь из мужчин ее семьи.
Это не его беда. Это беда Эшмонта.
Правда, он уполномочил Рипли быть его опекуном на свадьбе, потому что переживал, как бы что не пошло наперекосяк, и Рипли пообещал обо всем позаботиться, но поиски невесты в этот перечень не входили, да она вроде бы и не хотела, чтобы ее разыскивали… судя по тому, что плакала и была пьяна…
– Что б тебя! – сплюнул Рипли и вылез в окно.
Белое атласно‑кружевное облако он успел заметить за миг до того, как девушка исчезла в зарослях деревьев и высокого кустарника, и ускорил шаг, то и дело поглядывая на окна дома. Кажется, никто ничего пока не заподозрил. Тем лучше. Если он скоренько приведет беглянку назад, они замнут скандал, и все будет в порядке.
Оглядевшись по сторонам, садовника он также не заметил: работники наверняка тоже где‑нибудь пировали или просто попрятались от дождя.
Рипли слышал, как дождевые капли колотят по листве, траве и дорожкам, но сосредоточился на том, чтобы не потерять из виду невесту: леди очень резво продвигалась вперед, несмотря на обилие атласа, кружев и раздувающиеся рукава.
Он не стал кричать, поскольку было пока еще непонятно, убегает ли она со свадьбы или это действие бренди, и не хотел ее пугать или провоцировать на что‑то совсем уж безрассудное. Хотя что это может быть, в данный момент даже представить невозможно.
Ее одежда не годилась для подобных упражнений – как, собственно, любая женская одежда, – да и место явно не беговая дорожка, а полоса препятствий. Сад в Ньюленд‑хаусе так разросся, что деревья густо сплетали свои кроны, похоже, еще со времен королевы Анны. На скользкой почве невеста – во всем великолепии своего наряда и к тому же изрядно навеселе – рисковала подвернуть ногу, запутаться в юбках и поскользнуться или не удержаться на собственных непослушных ногах.