Поппи закусила губу. Она должна побывать в двух местах. Это возможно. Она отправится и туда и сюда, и Николас, когда она ему обо всем расскажет, будет потрясен ее преданностью долгу.
Но должна ли она сообщить ему обо всем заранее? Он был бы заинтригован, узнав, что ей доведется увидеть Розовую Леди.
Она решила, что нет. Николас невзлюбил Сергея. Как знать, что может случиться? Поппи не могла рисковать вмешательством Николаса и тем, что в результате она лишится возможности увидеть портрет.
Вечер обещал быть гораздо более захватывающим, нежели Поппи предполагала, но первым долгом она должна подготовить план действий.
Поппи сбежала по лестнице вниз, чтобы отыскать одного из новых, недавно нанятых помощников конюха. Мерриуэзеры жили всего в двух кварталах от апартаментов Сергея, но ей был необходим провожатый. Ездить в карете от одного дома до другого было бы непрактично. Ведь в течение ночи придется покидать раут неоднократно.
Нет, самое лучшее переходить из одного дома в другой пешком в сопровождении помощника конюха, вооруженного пистолетом — на случай необходимой защиты, и надеяться на лучшее.
Это осуществимо. Поппи была в этом уверена. Но прежде чем начать действовать, ей необходимо поговорить с тетей.
Спустя четверть часа Поппи уже раскатывала тесто для одного из любимых лакомств ее отца — традиционного английского яблочного пирога. Она давно этим не занималась, кое-что позабыла и потому попросила тетю помочь ей.
Тетя Шарлотта добавляла нужное количество муки в тесто, которое Поппи раскатывала.
— Я считаю, что вчера вечером все прошло хорошо, — заметила тетя Шарлотта.
Поппи выложила тесто на противень.
— Даже более чем просто хорошо, все было замечательно, только… — Тут Поппи повернулась и посмотрела тетке в глаза. — Почему вы так настаивали, чтобы мы с герцогом поцеловались?
Тетя Шарлотта моргнула несколько раз подряд.
Глаза у нее были виноватые.
У Поппи сильнее забилось сердце.
— В чем дело?
Тетя Шарлотта прикусила губу и несколько секунд молчала, потом ответила:
— Боюсь, что я могла дать тебе негодный совет, дорогая. Я не знаю, вправе ли я быть руководительницей Клуба Старых Дев.
Руки у Поппи были влажными от сока яблок, которые она нарезала. Она вытерла их о фартук и спросила:
— Вы шутите?
Тетя Шарлотта тряхнула головой.
— Видишь ли, я прихожу к заключению, что у меня нет никакого желания, чтобы ты превратилась в меня.
Наступило долгое, тяжелое молчание. Откормленная, пушистая кошка терлась о лодыжки Поппи. Подбородок у Поппи дрогнул.
— Но я считала, что вы счастливы. Ведь самый главный постулат нашего клуба гласит: «Лучше быть одинокой, чем жить вместе с тем, кого ты не любишь».
— Я и в самом деле счастлива, — сказала тетя Шарлотта. — Однако годы назад, когда я была молодой женщиной, существовали романтические возможности, которыми я пренебрегала. Я оказалась слишком замкнутой. У меня имелось собственное представление о том, что такое любовь, и, Поппи… — Тут она покачала головой. — Я думаю, что была не права. Ограничена во взглядах. Была слишком гордой и чрезмерно полагалась на собственный план, вместо того чтобы позволить жизни руководить мной. Не была открытой для возможностей.
Открытой для возможностей!
Поппи почувствовала, что бледнеет. Именно эти слова приходили ей в голову на Золотой галерее и когда она слушала поэму Китса. И Николас тоже употребил это выражение, когда они наблюдали за гусаком в имении лорда и леди Колдуэлл.
Поппи не знала, что сказать.
— Был один человек, Джеральд Гудпенни, — продолжала тетя Шарлотта тихо. — У него уши торчали, и он терпеть не мог конские бега, а я как раз их очень любила и потому не воспринимала его в качестве поклонника. Хотя он был веселым, ласковым и обладал блестящим умом. Он женился на моей подруге Доре, и теперь у них уже пятнадцать внуков. А Джеральд с годами стал настоящим красавцем. — Поппи хихикнула. — Может, я считаю его красивым потому… ну, потому, что он добр и очень остроумен. Я его недавно видела на свадьбе, и он шлепнул меня по мягкому месту, прямо на глазах у Доры, за то, что я была ужасной глупышкой и никогда не целовала его, когда он меня об этом просил.
— И его жена не возражала? Не рассердилась?
Тетя Шарлотта улыбнулась:
— Разумеется, рассердилась, но не всерьез, ведь это было в шутку. Мы с Дорой близкие подруги. Она хлопнула Джеральда по плечу, а он ее поцеловал и сказал, что любит ее больше, чем весь чай в Китае.
— Как же им хорошо вместе, — прошептала Поппи.
Тетя Шарлотта усмехнулась:
— Да, это так. Он очень хороший человек, и Дора это понимает. — Она немного помолчала и принялась нарезать на кусочки очередное яблоко. — На свете нет ничего более привлекательного, чем хороший человек, — добавила она, продолжая отрезать от яблока ломтик за ломтиком и выстраивая эти ломтики в линию, чтобы Поппи удобнее было переложить их в тесто. — За закрытыми дверьми хорошие люди нередко становятся еще более озорными и отчаянными, нежели самые скверные. Разница в том, что озорничают они потому, что счастливы. Они мальчишки в глубине души, независимо оттого, какая ответственность лежит на них, и от возраста. — Глаза тети Шарлотты приняли мечтательное выражение. — Я не понимала этого, когда была молодой.
Поппи тряхнула головой.
— Но, тетя, вы же знаете, что я расторгну свою помолвку как можно скорее. На обеде вы поставили меня в ужасно неловкое положение, когда попросили поцеловать Драммонда.
— Я это знаю. — Тетя Шарлотта вздохнула. — Но мне просто невыносимо видеть, как ты живешь неправильной, какой-то надуманной жизнью, Поппи.
— Это лишь на время.
— Вот как? — Тетя Шарлотта отложила нож и снова вздохнула. — А ты уверена, что твоя приверженность принципам Клуба Старых Дев не мешает тебе видеть подлинный смысл реальности? Прошлым вечером у меня был повод убедиться в том, что ты пробуждаешься. И у меня возникло чувство, что именно герцог способствует этому пробуждению точно так же, как это сделал принц в сказке о Спящей красавице.
— Я больше не верю волшебным сказкам, — не отступала Поппи. — Подумайте о том, что произошло после того, как я проспала шесть лет из-за князя Сергея.
— Ты и вправду уверена, что больше не веришь сказкам? — Тетя Шарлотта понимающе улыбнулась. — Потому что я могла бы поклясться, что прошедшим вечером Драммонд пробудил твои чувства.
Поппи покраснела, но воздержалась от готового сорваться с ее уст протеста и продолжала посыпать нарезанные яблоки корицей и сахаром.
— Я не знаю, что сказать, — заговорила она после короткой паузы. — Я удивлена, нет, я просто потрясена переменой вашего настроения. Всем, что вы мне говорите.
— Ты сердишься?
— Да, — ответила Поппи, и лицо у нее вдруг покрылось пятнами яркого румянца. — Потому что мне страшно. Боюсь впасть в мечтательность. Грезить наяву.
Она опустила голову и уставилась на пирог.
Тетя Шарлотта вздернула подбородок.
— Бояться нечего и незачем. Устав нашего клуба — прекрасное руководство. Он поддерживает твою уверенность в себе, помогает тебе на твоем пути превращения в женщину. И твое собственное сердце тоже хороший руководитель. Позволь ему вести тебя к цели вопреки всему, что тебе мешает.
Поппи не могла удержаться от улыбки, почти незаметной, но все же улыбки, и сказала:
— Это, право, очень хороший совет.
Они повозились с пирогом еще минут пять, выкладывая начинку в тесто и защипывая края.
— Он очень требовательный, — негромко и спокойно заговорила Поппи, — иногда вспыльчивый, невыдержанный и даже вполовину не такой обаятельный, как, например, Эверсли.
Тетя Шарлотта кивнула и сказала:
— Зато он надежный, душевно сильный человек. В этом и есть его обаяние, не столь уж частое в наше изменчивое время.
Обе они говорили сейчас о герцоге Драммонде, разумеется.
И вместе с тем они говорили о мужчине, с которым Поппи должна вступить в любовные отношения, не так ли? Пока еще этого не произошло. Но вполне может случиться.