Несмотря на почтенный возраст, Симмер оказался не самым терпимым учителем. Его откровенно нервировали нелепые попытки Соланы, но её отрывистость, излишний напор и нетерпеливость приводили его в полное бешенство. Он ревел, словно разъярённый бык, грозя никчёмной ученице всеми возможными карами. Однако Солана с некоторого времени совершенно перестала бояться Симмера. Нет, её, конечно же, иногда действительно пугали эти вспышки ярости, но перманентного суеверного ужаса она больше не испытывала.
Симмер ни разу не являлся девушке в каком-либо материальном облике. Всегда это был лишь голос, звучащий то прямо из головы, то словно бы отовсюду, то будто бы где-то за спиной. Сначала это выбивало из колеи, но теперь Солана привыкла. У неё обрисовался свой собственный образ древней сущности – почему-то он поразительно смахивал на деда Куркуля. Может быть именно поэтому древний демон был ей не страшен. А может быть – это просыпалась в ней новая суть, которая уже никогда и ничего не боялась.
Но если Солана и не боялась Симмера, то злилась на него частенько. Конечно, отчасти это была злость и на саму себя: иногда девушке казалось, что она – полнейшая бездарность. Но в Симмере её выводили из себя его постоянные напоминания о её плебейском происхождении.
– Ты слишком грубо работаешь с возмущением, – втолковывал ей Симмер. – Это всё равно, что штопать портки не иглой, а арбалетным болтом.
Или:
– Это ты у себя на гумне могла часами с пастушатами кувыркаться, а здесь у нас нет времени на отдых!
И ещё:
– Если бы твоя воля была столь же тверда, как кожа на твоих пятках, ты уже сейчас могла бы повергнуть любого из Двенадцати!
– Хватит! – резко осекла Симмера Солана, совершенно не думая, с кем она говорит. – Не смей меня больше попрекать происхождением! Теперь я не простолюдинка! Ещё немного, и я стану великой волшебницей!
– Только не забывай, кто сделал тебя такой, – насмешливо ответил демон. – Будь ты умнее, ты бы смекнула, что тот, кто даёт могущество другому, сам, очевидно, гораздо могущественнее. Творение не станет выше творца, поэтому прикуси свой язык, покуда он ещё у тебя есть.
Однако чуткое ухо Соланы безошибочно слышало, что старому озеру нравится её ершистость, и что она пока делает всё правильно. Но в одном Симмер был прав бесспорно – быть той, кем ещё недавно была Солана, действительно отвратительно. Девушке хотелось думать, что та жизнь осталась где-то за чертой, которую уже не перейти обратно. «Я ни за что не вернусь туда!» – яростно стиснув зубы, шипела в такие моменты про себя Солана, и с удвоенной энергией возобновляла занятия, вызывая новую порцию негодования Симмера.
Вообще сложно описать сам процесс тренировок. Для работы с возмущением не очень-то подходят привычные слова, вроде «сделать», «подумать», даже «наколдовать». Единственное слово, которое хоть как-то было приближено к реальности – «сосредоточение». И вот с этим у Соланы были большие проблемы. Бывали дни, когда вся тренировка её заключалась в каком-нибудь пустом на первый взгляд занятии – следить взглядом за колышущимся колосом, вслушиваться в скрежещущий звук проползающего по листу жука, а то и просто сидеть с закрытыми глазами по четыре часа кряду. Такие тренировки бесили больше всего, но Солана, хотя и не упускала случая высказать всё, что она думает по этому поводу, тем не менее тщательно выполняла то, что ей приказывалось.
Огорчало, что пока что ей весьма редко выпадала возможность поворожить по-настоящему. Никаких превращений врага в камень, иссушения рек, никаких огненных ливней или левитации. Солана недоумевала – как можно научиться колдовать, когда толком и не колдуешь?
– Когда отец учил меня стрелять из лука, он не заставлял часами пялиться на остриё наконечника, а давал в руки лук и стрелы, и велел по два часа каждый день стрелять в мешок, набитый соломой, – ворчала она, в очередной раз пытаясь почувствовать момент отрыва капли, уже с четверть часа набухающей на низком шершавом потолке какого-то подвала, в котором она очутилась на этот раз.
Симмер удостоил эту тираду лишь насмешливым снисходительным молчанием. Раздражённо засопев, Солана замолчала, вновь пытаясь сосредоточиться на моменте отрыва. Ей казалось, что она чувствует эту воду, которая пребывает из пор известняка едва различимыми частицами, собираясь в итоге в жирную, вальяжно свисающую каплю, пока наконец земное притяжение не сорвёт её с влажного ложа.