– Жгите лес! – раздался надрывный голос Жокко.
Складывалось ощущение, что полковник сошёл с ума. Да, огромный лесной пожар, вероятно, решил бы проблему с гомункулами, но как людям выбраться из разбушевавшегося пламени? К счастью, исполнять приказ Жокко было уже некому – судя по всему, все маги к этому моменту были уже уничтожены. Во всяком случае, обернувшись, и не заметив стен огня, Брайк облегчённо выдохнул и сосредоточился на основной проблеме – вырваться из кольца самому и, по возможности, вывести максимальное количество людей.
В отличие от большинства своих солдат, Брайк был отлично обучен владению холодным оружием, а гомункулы, хотя и были достаточно сильны и относительно проворны, всё же не могли сравниться в умении ведения боя с выпускником офицерской школы. Сказать по правде, у них и умения-то никакого не было – они лишь давили числом, полным равнодушием к собственной судьбе и грубой силой. Правда, нужно признать, что эта тактика вполне работала. Тем не менее, лейтенант вполне успешно уклонялся от размашистых ударов нежити, лишь изредка блокируя наиболее опасные из них. Сам он практически не атаковал, поскольку эффективность мечей была невелика.
Нельзя сказать, что гомункулы были неуязвимы – им можно было отрубить конечности, голову, да и просто нанести мощный удар, который мог свалить их с ног. Но у них не было крови, потеря которой могла бы обессилить их, у них не было, судя по всему, жизненно важных органов, а скорее всего – не было вообще никаких. Гомункулы очень походили на големов из тех сказок, что рассказывали в детстве Брайку – грубые поделки из глины, подобие жизни которым придаёт магия.
Плоть их была чем-то средним между каким-то засушенным мясом и мягкой глиной. Даже лиц как таковых у них не было – какие-то грубо слепленные пародии, где с трудом можно было угадать глаза, рот и нос. Казалось, они должны быть безнадёжно слепы – глаза их были не более чем пустыми провалами, но, видимо, у них было магическое зрение, поскольку на слепцов гомункулы никак не походили.
– Отходите назад! – орал Брайк прямо в искажённые ужасом лица солдат, и сам показывал пример, упрямо пробиваясь к востоку.
Возможно, лейтенанту сейчас нужно было бы стоять на месте и командовать, но это было бы глупо и самоубийственно. Это был один из тех моментов, когда от него, как от командира, уже ничего не зависело. Точнее, он уже сделал то, что считал нужным сделать, а теперь оставалось уповать лишь на удачу да личные качества солдат.
Увы, как с первым, так и со вторым тут были очень серьёзные проблемы. Люди, словно сжатые колосья, валились вокруг Брайка на землю. Некоторые – оскользнувшись на глинистой дороге, обагрённой кровью, но большинство падало под ударами странного оружия гомункулов. Брайк уже не разбирал лиц, не понимал – кто перед ним. Сейчас весь огромный мир сошёлся в небольшую сферу вокруг него, и лейтенант следил лишь за тем, чтобы в пределах этой сферы не появлялись враги, угрожающие его жизни. Возможно, позднее он будет страшно корить себя за сегодняшний день, но это произойдёт лишь в том случае, если он останется жив.
Это была не трусость, ибо – видят боги! – Брайк не был трусом. Сколько раз он рисковал собой, прикрывая подчинённых – и не сосчитать. Но здесь было другое дело – здесь его смерть ничего не стоила. А вот жизнь была куда ценнее.
Позже, пытаясь вспомнить то, что творилось в этом проклятом лесу, Брайк ловил себя на том, что в голове оставались лишь какие-то отдельные образы, словно вспышки грозы, освещающие проблески событий. Очень ярко он помнил разрубленное лицо одного из солдат, поскольку едва не уткнулся в него носом, когда несчастный, издавая какие-то нечеловеческие звуки, резко повернулся от удара и слепо побрёл незнамо куда. Запомнилось, как один из гомункулов обрушил свою железяку на плечо своего же «сослуживца», а затем пытался вытащить завязшее в нелепом туловище оружие.
Несколько раз Брайк падал, всякий раз не надеясь подняться – толчея была такая, что затоптать могли в одно мгновение. Однажды пришлось ударить одного из солдат по лицу кулаком, в котором был зажат меч – тот ухватил Брайка за шиворот, что-то безумно крича прямо в лицо. Рука всё больше тяжелела, шею ломило от непрестанного вращания головой, но лейтенант продолжал медленно пробиваться на восток.