- Это был блеф! – воскликнула Хюррем. – Бумага была пустой! Мерзавка, ты только что подписалась под собственным преступлением!
Сопротивляться дальше не имело смысла. Элеонора поняла, что проиграла эту войну и мысленно прокляла себя за то, что позволила какой-то русской бабе, плебейке по происхождению, обвести себя вокруг пальца. Жестом Сулейман приказал увести леди Фейган. Как только стражники взяли женщину под руки, она словно с цепи сорвалась. Повернув голову в сторону Томаса Говарда, она неистово прорычала:
- Норфолк, тебе просто повезло! Ты отверг мою любовь, женясь на османской выскочке! Мне не удалось отомстить тебе сейчас, но будь уверен, я сделаю это, обязательно сделаю! Ты так просто от меня не отделаешься, нет, не отделаешься!
- Заткнись, стерва! – оборвал её Френсис Брайан. – Вот гадина, а я ещё жениться на ней хотел!
Крики бесновавшейся Элеоноры стихли только во дворе.
- После сегодняшней ночи я обрету головную боль. – пожаловалась герцогиня Саффолк.
- Я, наверное, тоже. – согласился с ней Чарльз.
- Итак, дорогой Генрих, - подытожил Сулейман, - вам выпал шанс исполнить один из пунктов Договора о Вечной Дружбе прямо сейчас.
- Будьте спокойны, дорогой Сулейман, - ответил Тюдор, - за попытку нарушения мира и равновесия между нашими странами леди Элеонора Фейган предстанет перед судом и будет наказана по всей строгости закона. Что касается сэра Френсиса Дойла, то он будет похоронен со всеми почестями, как подобает герою.
После этих слов султан утвердительно кивнул и обратился взглядом к супруге. Та светилась от гордости и отвесила полупоклон в ответ. Казалось, дело решено…
Между тем, Михримах Султан заметила, как из комнаты на втором этаже выходит маленькая девочка. Присмотревшись повнимательнее, принцесса заметила, что малышка подозрительно напоминает одну из служанок её матери. Взяв под локоть старшего брата, стоящего рядом, Михримах отвела Мехмета в сторону и что-то нашептала ему на ухо, после чего шехзаде тоже обратил внимание на девочку. Воспользовавшись всеобщим замешательством по поводу разоблачения Элеоноры Фейган, принц и принцесса поднялись вверх по лестнице к девчушке.
- Привет. – улыбнувшись, добродушно сказала Михримах. – Как тебя зовут, детка?
- Кадер. – ответила малышка.
- А что ты здесь делаешь, Кадер?
- Ко мне пришла мама, а потом прибежали злые дяди и дядя Насух и его друг защищали нас с мамой.
- А как зовут твою маму? – спросил Мехмет.
- Мама Нигяр. – ответила девочка и указала вниз. – Вот она.
Мехмет и Михримах всё поняли правильно. Перед ними стояла дочь той самой калфы, которая когда-то служила во дворце, а потом её изгнали за связь с Ибрагимом Пашой. И вот теперь, когда наказание для несчастной женщины уже свершилось, продолжать эту разлуку матери и ребёнка было просто бесчеловечно. Выждав нужный момент, когда стражники выведут забившуюся в истерике Элеонору из дома, принцесса и принц решили, что факт существования малышке должен перестать быть тайной. Михримах с важным видом спустилась вниз, за ней последовал Мехмет, держа на руках Кадер.
Едва завидев девочку, собравшиеся принялись обсуждать её не менее бурно, чем инцидент с Элеонорой. Поняв, что Насух Эфенди ослушался её, Хатидже Султан помрачнела и затряслась от гнева. Опять Хюррем поборола её, и это уже в один чёрт знает какой раз! Принцессе было невыносимо видеть, как её соперница принимает своего внебрачного ребёнка и светится от счастья!
- Что это значит?! – вспылила султанша, несмотря на попытки Гюльфем утихомирить её. – Так меня за этим вытащили из дворца посреди ночи? Хюррем! – она повернулась к снохе. – Ты совсем совесть потеряла!
- Успокойся, Хатидже. – невозмутимо сказал Сулейман. – Ты хочешь, чтобы в деле об измене Ибрагима Паши была поставлена точка, или нет?
- Хочу. – рявкнула та. – Но я не хочу видеть эту женщину вместе с её выродком! Уберите её!
- Стоп-стоп-стоп, - приструнил разбушевавшуюся принцессу король Генрих. – Что делать с моей подданной, решаю я и только я.
- Быть может, вы не знаете, Ваше Величество, - обратилась к нему Хатидже, - но перед тем, как стать вашей подданной, эта женщина совершила ужасное преступление, за которое была наказана изгнанием и её ребенок – не более чем плод греха!
- Прошу прощения, тётушка, - вмешалась Михримах, - но если наказание для Нигяр Хатун заключается в изгнании, чем является ваш поступок, если не преступлением?
- Какой поступок?
- Вы ведь похитили эту девочку и разлучили её с матерью. Как это называется?
Не найдя слов в своё оправдание, Хатидже испуганно посмотрела сперва на брата, затем на Хюррем, а после на Нигяр. Все трое буравили её глазами. Принцесса замялась и стала бубнить что-то несвязное.
- Хатидже Султан, в чём вина ребёнка? – строго спросила Хюррем. – В том, что он появился на свет? За что наказывать девочку?
- Этот ребёнок вообще не должен был рождаться! – Хатидже начала переходить на крик.
- Позвольте, султанша, но если бы вы были против рождения этой девочки, вы убили бы её ещё в утробе матери. – Хюррем оставалась невозмутима. – Наказание за один проступок может быть только одно, и вы его избрали. И это не разлука матери с ребёнком!
В помещении воцарилась тишина. Хатидже поняла, что сама загнала себя в тупик. Хюррем оказалась права – за один проступок – одно наказание. Но разве могла принцесса крови публично признать свою неправоту? Вместо этого она лишь злобно глянула на Нигяр. Та не хотела показывать своё торжество, но оно угадывалось в её глазах.
- Мне кажется, окончательное решение должен принять султан Сулейман. – многозначительно произнёс Генрих Тюдор.
- Я предоставил своей сестре самостоятельно решать судьбу Нигяр Хатун. – ответил правитель востока. – Она избрала наказание – изгнание.
- Не без помощи Хюррем. – недовольно прошептала Хатидже.
- … но о том, чтобы мать и ребёнок находились в разлуке друг с другом – речи не было. – продолжил Сулейман. – Кроме того, Нигяр Хатун уже понесла наказание – больше она не является османской подданной. Следовательно, продолжать эту разлуку не имеет смысла.
- Сударь, я готов исполнить любые действия по поддержанию мира между государствами. – заявил Генрих. – Поскольку леди Джоан в моей власти, её судьбой распоряжаюсь я.
- Насколько мне известно, Томас Эфенди планирует развестись, не так ли? – спросил султан.
Норфолк утвердительно закивал головой. Факт того, что его жена наконец сумела воссоединиться со своей дочерью, его вовсе не радовал. Наоборот, он предпочёл бы, чтобы девочки вовсе не существовало.
- По возвращению в Англию, вы, любезный Генрих, прикажете ему оформить развод и предоставить леди Джоан свободу, чтобы она могла самостоятельно воспитывать дочь.
Итак, решение принято. Нигяр обрела дочь, но потеряла всё остальное. Как же тогда ей растить Кадер? Придётся снова идти в прислугу, чтобы не умереть от голода. Бывшая калфа лишь покрепче прижала к себе малышку и погладила её по головке.
- Именно так я и сделаю, Ваше Величество. – согласился Генрих.
- А учитывая вклад, который Нигяр Хатун внесла в поддержку мира и спокойствия между Османской Империей и Англией, предотвратила войну между нашими королевствами, я также ходатайствую за то, чтобы она до конца своих дней ни в чём не нуждалась.
- Это дело разрешимо. Сразу после похорон сэра Френсиса Дойла я распоряжусь о том, чтобы леди Джоан был присвоен титул графини Кэмберленд, с правом наследования для её дочери и её потомков.
Сперва Нигяр не поверила своим ушам. Мало того, что ей оставили ребёнка, так ещё и освобождают от ненавистного брака и дарят титул и земли! Лицо молодой женщины озарила улыбка. Она поглядела на свою прежнюю хозяйку – Роксолана радовалась за бывшую служанку и всем своим видом давала понять, что давно её простила. Что касается Хатидже, то она не сказала ни слова, только лишь фыркнула, отвернулась и зашагала прочь. Гюльфем выдавила из себя скупую улыбку и сразу же последовала за госпожой и подругой. Не помня себя от счастья, Нигяр бросилась под ноги обоим монархам.