Марта пожала плечами.
– К тому же, мисс, он отказывается от еды. Наша директриса утверждает, что это еще один способ привлечь внимание. Она велит нам не замечать и этого. Говорит, что когда он проголодается, то поест. А как только поймет, что его уловки ни на кого не действуют, заговорит.
– Как вы можете? Какая жестокость! Вы хоть представляете себе, что пережил этот мальчик за последние несколько дней? – Слезы брызнули у Ланы из глаз, она быстро-быстро заморгала, опасаясь, что они хлынут бурным потоком.
– Миссис Линден говорит, что это только кажется жестоким. Чем раньше он усвоит урок, тем быстрее приспособится к новой жизни.
«Приспособится к новой жизни». При этих словах у Ланы сердце сжалось от боли.
– Дайте, мне хоть увидеть его, – она схватила руку женщины, – всего на минуту.
– Но, мисс, меня уволят. – Марта с опаской огляделась вокруг. – Правда, уходите.
Она высвободила руку и захлопнула дверь прежде, чем Лана успела сказать хоть слово. Девушка стояла, уставившись в закрытую дверь. Ее сердце, казалось, рассыпалось на тысячу крошечных осколков. Никогда в жизни ей не было так больно – даже когда она потеряла Шивон. Даже когда умерли ее родители, оставив в нищете, и ей довелось испытать все невзгоды и лишения сиротской жизни – даже тогда ей было в тысячу раз легче, чем теперь. Она-то выжила благодаря стойкости характера и изворотливости ума. Но бедный Колин, он такой же, как его мама, – робкий и застенчивый, и доверчивый к тому же. Он не сможет противостоять жестокости окружающего мира. И кто станет помогать ему так, как она помогала Шивон?
Ничего не замечая вокруг, она брела к Пятой авеню, перебирая в памяти все, что произошло.
Конечно, маленький Колин сбит с толку. Мамы и папы больше нет, сам он оказался в приюте среди чужих людей, а единственный друг просто куда-то пропал. Неудивительно, что он перестал есть и разговаривать.
Нужно что-то придумать, и как можно скорее.
Если бы она думала, что. Колину и вправду будет хорошо у Ван Энделов, ей было бы легче. Ведь они легко обеспечат ему все то, о чем она может только мечтать. Образование. Дорогую одежду. Роскошную жизнь. Но смогут ли они дать ему самое главное – любовь? Лана думала о подслушанном разговоре утром в покоях Густава и Эвелин Ван Эндел. Не нужен им никакой ребенок. Они хотят только пустить пыль в глаза своим светским друзьям. И никогда они не впустят в свои сердца бедного маленького сироту.
Нет, она не перенесет, если мальчика будут растить безучастные горничные, для которых заботы о Колине не что иное, как еще одна обязанность в доме, вроде уборки или мытья посуды.
И, говоря по правде, какая разница, будут Ван Энделы и прислуга добры к мальчику или нет. Никто из них не сможет любить его так, как она. Она была ему и учителем, и тетушкой, и его второй мамой. Она спасет его от этого ужаса не только ради него, но и ради себя самой.
Чем ближе Лана подходила к особняку Ван Энделов, тем больше ее охватывало беспокойство. О чем она только думала? Как можно было так спешно уйти, никого не предупредив, ничего не объяснив?
По правде говоря, она забыла обо всем на свете и думала только о Колине. Теперь же она надеялась, что, когда кухарка выслушает ее историю, она все поймет и простит Лану за ее внезапное исчезновение.
Девушка обошла дом и направилась к задней двери, как вдруг из нее на траву порхнуло что-то большое. На птицу не похоже. Подойдя ближе, Лана узнала свое платье, то, что она носила, работая в «Синем гусе». Одно из двух, что у нее были. Второе тоже валялось неподалеку, прибитое к земле саквояжем. Тут же были разбросаны шляпка и шаль.
В сознании вспыхнула ужасная догадка.
С криком бросилась Лана собирать свои пожитки.
Пока она ползала по траве и складывала вещи в саквояж, открылась дверь и на пороге показалась экономка. За ее спиной стояла взбесившаяся кухарка.
– Ничего другого я и не ожидала, – тихим от злости голосом произнесла экономка.
– Вы не поняли. Мне…
Свенсон подняла руку:
– Ни слова больше. Ты уволена, забирай свои вещи и уходи.
– Но это не то, что вы думаете. Я…
– Это именно то, что я думаю. И именно поэтому я не возьму больше на работу иммигрантов. Уходи сейчас же. Но сначала верни униформу, а не то я велю арестовать тебя за воровство.
Свенсон наблюдала, как Лана снимает с себя униформу и быстро натягивает свое заношенное старое платье, затем наклонилась, подняла с земли униформу и резко повернулась, едва не столкнувшись со стоявшей позади толстухой.
Дамы отпрянули друг от друга и поспешили войти в дом. Дверь с шумом захлопнулась.
Лана стояла как вкопанная, очумело глядя перед собой. Все еще не вполне осознавая происходящее, она подхватила свой саквояж и пошла прочь.