Второй лакей остановился рядом с ней и снял крышку с сервировочного блюда, положив ей на тарелку немного пюре. Затем ей подали овощи, а третий человек подал птицу.
Мария наполнила их рюмки вином и отошла от стола.
– Вы хотите остаться одни?
Джесс кивнул:
– Да, Мария, спасибо.
Когда слуги удалились, Лана съела крошечный кусок птицы.
– Я никогда ничего подобного не пробовала. Что это?
– Утка, запеченная в вине и глазированная ликером.
– Надо же – Клара умеет готовить такое чудесное блюдо! Ты знаешь, она как-то сказала мне, что когда-то была кухаркой у герцога Аргайла! А когда он женился на принцессе, бедняжку Клару уволили, потому что его жена предпочла собственного повара. Можешь себе представить подобную жестокость? Хоть я ей и не верю, – прибавила она тихо.
– Почему же?
– Но ты же не думаешь, что я поверю красивым сказкам, которые рассказывают женщины из этого дома? – Под его взглядом она чуть покраснела. – Не то чтобы эти истории не были увлекательными и не говорили об удивительной жизни… Но я понимаю, что на самом деле они, наверное, такие же, как ты, Джесс. Актеры, отточившие свое искусство до такой степени, что поверили собственным выдумкам.
Она вернулась к еде, явно наслаждаясь каждым новым блюдом.
Когда она наконец выпрямилась, то не удержалась и тихо вздохнула от удовольствия.
– Это было… – Она постаралась вспомнить то слово, которое Йен посоветовал ей использовать в присутствии богатых женщин. – Это было просто дивно!
Джесс постарался спрятать улыбку.
– Я рад, что утка тебе понравилась. Похоже, что это одно из модных блюд этого сезона.
– А любимые блюда меняются?
На этот раз он все-таки улыбнулся:
– Не реже, чем времена года. И не только блюда, но и одежда, благотворительные организации и даже люди.
– Я не понимаю.
Он ответил уже серьезно:
– В этом году Ван Энделы побывали в Европе и решили, что следует подражать английской высшей аристократии. Вот почему я стал так популярен. Уже через год высший свет Нью-Йорка может решить, что это ужасно скучно, и перейти на актеров, жонглеров или мистиков из Индии. На то, что покажется им интересным.
– Но для тебя это, конечно, ничего не должно изменить.
Он вопросительно выгнул бровь.
– Захотят ли они видеть аристократов, актеров, жонглеров или даже индийских мистиков, я не сомневаюсь, что ты сумеешь превратиться в того, кем нужно быть, чтобы попасть в их дома.
Джесс пригубил вино, молча глядя на нее. Спустя несколько секунд он уже снова улыбался.
– Мне показалось, что в твоем голосе прозвучали нотки осуждения. Ты осуждаешь то, как я живу?
– Нет, конечно. Мне ли тебя судить, когда я сама решила сделать то же самое?
– Но ты не можешь гордиться тем, что делаешь, так ведь, Лана?
– Но я не позволю себе этого стыдиться. – Ее акцент вернулся, став очень заметным. Она тряхнула головой и вызывающе вздернула голову, хотя ее пальцы беспокойно крутили серебряную ложечку. – Я сделаю все, что надо, чтобы получить опеку над Колином, и не допущу, чтобы кто-то меня за это осуждал.
Джесс накрыл ее руку своей, остановив нервное движение.
– Я тебя не осуждаю, Лана. И никто не станет осуждать. Чтобы выжить, мы все бываем вынуждены делать такие вещи, какими не можем гордиться.
– Но ты мог бы добиться в жизни гораздо большего, Джесс! – Она убрала руку и подняла на него глаза, которые невероятно расширились от его прикосновения. – Посмотри на себя в этом прекрасном костюме: ты ведь выглядишь лучше, чем даже принц Уэльский! Да если бы ты применил свои таланты в более благородных делах, ты смог бы стать таким же богатым, как Ван Энделы или Вандербилты, я в этом уверена!
Он ласково рассмеялся:
– Какая вера, Лана! Осторожнее. Если ты не проявишь бдительность, то начнешь в меня верить.
– Но ты сам должен в себя поверить, Джесс! Ты настолько лучше, чем тебе кажется!
– И как это надо понимать?
– Почему ты все время стараешься скрыть свою доброту? Надя в тебе души не чает. И Колетт тоже. Даже Мария, Роуз и Клара говорят о тебе только хорошее. Каждый день я должна слушать их восторженные рассказы. Как ты помог им переехать в Америку и нашел им работу, когда они оказались в отчаянном положении. Сколько раз ты давал им деньги, когда они оставались без средств. Я видела, как ты говоришь с ними на их родном языке, поднимаешь им настроение, каждый раз заставляешь их улыбнуться. И смотри, как ты позволил им жить здесь, в этом прекрасном и просторном особняке, до тех пор, пока ты сам не будешь вынужден уехать. Пусть ты всего лишь актер и аферист, но я уверена, что сердце у тебя доброе. Тебе просто надо найти честную работу – и тогда никто не сможет предсказать, насколько далеко ты сможешь пойти.