– Хочешь пожаловаться, Ирландка? – спросила Джонни. Лана покачала головой, и девушка рассмеялась. – Это хорошо, а то одна уже пожаловалась. Так ее не только выгнали, но и предупредили, что ее имя внесут в черный список. Так что она не смогла найти работу ни в одной богатой семье этого города. – С этими словами Джонни осушила стакан молока и утерлась рукавом.
Наблюдая за ее манерами, Лана вспомнила о другом человечке, тоже всегда утиравшемся рукавом.
Пока девушки доедали, Лана тихо сидела и вспоминала о маленьком Колине. Они больше не могли видеться так часто, как раньше, но она всегда стремилась изменить его жизнь к лучшему. И сейчас она старается для него. Она твердо решила, что каждый заработанный ею доллар она потратит на устройство достойной жизни для Шивон и Колина.
– Что-то ты приумолкла. – Джонни прервала ее размышления.
Лана лишь пожала плечами и обернулась на звук колокольчика. Она слышала его целый день, но спросить, что он означает, было не у кого.
– Что это за звонок?
– Ван Энделы вызывают так горничных, прислуживающих наверху.
– Наверху?
– Ну да, в комнатах хозяев. – Джонни заговорила тише: – Ты, наверное, думаешь, что, когда мистер и миссис Ван Эндел в отъезде, нас меньше дергают. Но на самом деле, когда Уилтон остается дома один, становится только хуже.
– А кто это, Уилтон?
– Хозяйский сын. Он с друзьями берет здесь все в свои руки и гоняет слуг и в хвост и в гриву.
При упоминании этого имени все как-то притихли. Лана отчетливо ощутила волну страха, исходившую от собеседниц, и тут же прекратила расспросы.
Когда с едой было покончено, она, следуя примеру остальных, отнесла свою тарелку в мойку, помыла и убрала ее, прежде чем подняться в спальню на чердаке. Там она сбросила наконец униформу и облачилась в хлопковую ночную сорочку.
Шведка задула свечу, и комната погрузилась в темноту.
Лана улеглась на жесткую кровать, взгляд ее устремился к высокому узкому окну под потолком. И словно не было всех этих лет. Она как будто вернулась в ненавистный приют ее детства, где ее заставляли подчиняться чужим правилам. Может, поэтому она бы с радостью предпочла свою крошечную каморку на пристани?
Там она жила, как ей хотелось, приходила и уходила в любое время и никому не подчинялась. Она так любила нежиться в кровати и смотреть, как луна заглядывает ей в окошко, как черное ночное небо оживает сотнями ярких звезд, где соленый бриз и шум волн нежно убаюкивали ее. А что здесь: смутные очертания пяти коек в темноте, душный чердак, жара, теснота. Дышится и то с трудом.
Она вдруг почувствовала, что скучает по маленькой комнатке позади «Синего гуся», ей так не хватает свободы беззаботно болтаться по улицам, носиться вприпрыжку или гулять с Колином.
Наверное, он тоже по ней скучает. Кто станет рассказывать ему забавные истории, покупать фрукты? Кто покатает его на карусели или отведет в Центральный парк, где можно всласть поваляться на травке?
«Будь терпеливым, мальчик мой, – в отчаянии думала она. – Скоро. Очень скоро, в первое же свободное утро я приду и обниму моего дорогого Колина. Я расцелую его всего с ног до головы. Как жаль, что нельзя сделать это прямо сейчас, в этот самый момент!»
И, уткнувшись в подушку, она беззвучно разрыдалась. Горючие слезы текли и текли по щекам, пока наконец ее не одолел сон.
– Где ты была так долго, тетя Лана?
Стоило Лане показаться в дверях их тесной квартирки, как Колин, завидев ее, запрыгнул ей на руки и обвил своими пухлыми ручонками ее шею.
– Ты что, забыл? У меня теперь новая работа, она отнимает очень много времени. Но вот выдалась свободная минутка, и я здесь.
Она обняла его крепко-крепко и принялась целовать его в щечки, и в волосы, и даже в кончик носа. Потом она опустила его на ноги и слегка отстранилась.
– Дай-ка я посмотрю на тебя, малыш.
Он побледнел, щеки потеряли свой румянец, под глазами появились темные круги. На нее смотрели грустные глаза маленького старичка.
Бледность его матери была еще более устрашающей. Вместо обычной Шивон с округлыми бедрами и пышной грудью перед Ланой стояла осунувшаяся, изможденная женщина. В ее внешности и намека не было на беременность. Словно от прежней Шивон осталась одна только тень.
– Что… Боже, что случилось?
– Все в порядке. С нами обоими, – быстро ответила Шивон и отвела взгляд. Она все терла и терла уже сухие руки о полотенце.
– А что с Билли?
– Он… ушел с друзьями. Играть, кажется.
Лана не сразу сообразила, что Шивон имеет в виду игру в карты.
– Он что, играет в покер в воскресное утро?
Шивон тяжело опустилась на щербатый кухонный стул.
– Вообще-то игра была вчера вечером. Билли сказал, что если все пойдет хорошо и он выиграет, то вернется только сегодня.
– Понятно. – Лана изобразила на лице подобие улыбки. – Тогда вот что, пойдемте-ка все вместе погуляем в парке.
– Вы идите, – бедняжка даже не двинулась с места, – а я пока посижу, отдохну.
Лана взяла подругу за руку.
– Пойдем с нами. Солнце тебе пойдет на пользу. – Не слушая возражений, она сняла с себя шаль и укутала плечи подруги. – Мы с Колином покатаемся на карусели, а ты можешь прилечь прямо на траве и поспать на свежем воздухе. На обратном пути мы накупим яблок, и ты расскажешь мне, как тебе жилось тут без меня целую неделю.
Она подхватила Шивон под руку, с другой стороны уцепился за ее руку Колин, и они втроем вышли из душного помещения на улицу, где солнечно улыбалось им теплое летнее утро.
Ей бы и самой отдых не помешал. Спать в такую жару на чердаке, в духоте, вместе с пятью другими девушками было практически невозможно. Но нет, она не потратит драгоценное время, которое можно провести с Шивон и Колином, на какой-то там сон. Уже одно их присутствие поднимало ей настроение. Скучная утомительная работа и строгие правила, которые ждали ее в особняке Ван Энделов, были вмиг позабыты. Сейчас для нее существовали только летнее солнце и близкие люди рядом.
По дороге в парк они весело болтали и смеялись. И этот веселый смех значил для Ланы куда больше монет, звенящих в ее карманах. Господи, как же сладок воздух свободы, пусть даже она длится всего один краткий миг!
Час спустя она поцеловала друзей на прощание, запихнула Колину в карман еще одно яблоко и буквально бегом поспешила на работу. Запыхавшись, она едва успела вовремя, готовая к еще одной неделе каторги.
Нет, не каторга, поправила она себя, а работы. Работы, приближающей ее к заветной цели. Еще немного, и у нее хватит денег на их общее с Шивон и Колином гнездышко. И они будут вместе навсегда. И никто, никто в целом мире не сможет их больше разлучить.
Глава 5
– Ты все сделала, что я тебе велела? – Кухарка, словно шарик, перекатывалась по кухне и то и дело заглядывала в котлы и сковороды.
– Да, мэм.
Если толстуха и обратила внимание, что кухня блестит чистотой, то не подала виду. Непонятно, довольна ли она тем, что на столешницах, на полу и даже на окнах нет и пятнышка. Она никогда не считала нужным выражать свои чувства в виде похвалы или одобрения.
Дни и ночи проходили в бесконечной тяжелой рутине. Лана знала, что как бы старательно она ни работала, одобрения от кухарки или экономки ждать не приходится. Работа должна выполняться немедленно и беспрекословно. И если придраться не к чему, то все равно не жди ничего хорошего; а если работа сделана небрежно, наказание будет суровым и последует незамедлительно. Среди горничных только и было разговоров, что о постоянных увольнениях слуг в доме.
Кухарка кивком указала на кипу грязных полотенец в корзине.
– Отнеси в прачечную и принеси чистые полотенца.
– Да, мэм. – Лана целый час ползала, отмывая пол, после того как, стоя на шаткой скамеечке, мыла окна. И теперь она старалась не тревожить ноющую спину, но не показывала свою слабость. Стоит только дать повод, и кухарка тут же напомнит, что если кого-то не устраивают условия работы, так на его место тут же найдется дюжина претендентов.