— Ты ж еще ребенок, — хмыкнул Кортес, потянул Рамиреса на себя и осторожно прижал человеческую голову брата к своему чешуйчатому демоническому плечу. — Вырастешь, тогда и увидим, какой из тебя получится демон.
— Легко тебе говорить, ты же круче всех, — поскреб пальцами змеиную чешую на мощном плече брата Рамирес. Восхищенно и чуть завистливо вздохнул, заставляя Кортеса улыбаться. — Красивая она у тебя все-таки.
— Только тебе одному и нравится.
В тот день Кортес первый и последний раз в жизни позволил себе мгновение простого человеческого счастья, тепла и безусловного доверия. Рамирес так ничего и не вспомнил, а Кортес с тех пор делал все, чтобы держаться от него как можно дальше. К черту! У демонов нет слабостей и привязанностей, тем более к тем, кого рано или поздно придется убить. Это помогало, но чем взрослее они становились, чем больше Кортес занимался сексом, тем чаще всплывали в его голове грязно-сладкие подробности той ночи, заставляя сравнивать и тосковать. Он злился, трахал всех и вся, искал того, кому смог бы отдаться так же, как тогда Рамиресу, но не находил, и от этого впадал в безудержную ярость, проклиная брата за то, что однажды он посмел заняться с ним не сексом, а любовью. За то, что был нежен, настойчив и убедителен. За комплименты, за поцелуи и за тепло, недоступное демону из рода де Сент-Перес по определению.
Кортес искренне надеялся, что истинная ипостась Рамиреса будет еще страшнее человеческого облика, и наваждение пройдет, но и здесь ему не повезло. Демон из младшего брата получился куда красивее человека, и желание затащить его в постель напомнило о себе с новой силой. К великому сожалению Кортеса по давней традиции в роду де Сент-Пересов секс между братьями карался смертью. Обоих. Сложно убить того, с кем провел в постели много дней и ночей. Зачем воинам моральные мучения? Нет секса — нет проблем. Все против всех, а оставшийся в живых получает титул. Так было и так будет. Кто он такой, чтобы нарушать заветы предков?
Четки в руках Кортеса порвались и рассыпались деревянными шариками по спальне в такт очередному раскату грома. Он должен убить Рамиреса лично. В человеческом обличии. Кинжалом в сердце. Глядя в глаза. Чувствуя бешеный пульс под пальцами на его шее. Распяв на полу церемониального зала обнаженным. Желанным. Недостижимым. Люб… Звонок телефона оборвал крамольные мысли и вернул Кортесу привычный образ мыслей. Кругом враги, нельзя терять бдительность и витать в облаках, да и дел по горло. Взять хотя бы ублюдочного Санчеса, который посмел устроить на Рамиреса покушение, после которого младший брат как в воду канул. Почти полтора года абсолютного молчания. Никаких нервов не хватит! Только за это Санчес заслуживал самых страшных пыток перед смертью. Или наоборот? Собаке — собачья смерть?
Телефон разразился очередной трелью, и Кортес заставил себя ответить.
— Кортес! Они опять выгнали меня из кабинета! Сделай что-нибудь!!!
— Они — это кто? — поморщился Кортес.
Он ненавидел Флавиуса всеми фибрами души, но терпел и даже трахал. Мало кто из демонов мог похвастаться тем, что держит на коротком поводке Великого Герцога (Император не в счет). Конечно, Флавиус на роль главы рода не подходил по определению, но кого это волнует? Император хоть и кривил лицо в едва скрытом презрении, но титул официально подтвердил и на протесты запершегося в Солнечном доме сэра Маркуса внимания не обратил. Впрочем, выбора у них все равно не осталось: Наследники первой линии Вальтерусов были мертвы, дочь Томаса тоже, а Наследники второй линии — придурки, похлеще Флавиуса. Тысячелетняя война и Маркус Вальтерус, вырезавший почти все свое семейство в день обретения истинной ипостаси, серьезно подкосили этот древний род. За все надо платить. За все! Наверное, сэр Маркус это тоже понимал, но в данном случае даже Император ничем не мог ему помочь.
Кортес нахмурился, вспоминая церемонию. Хорошо, что Дариус злился на Флавиуса, а не на него, а сэр Маркус так и не появился. Кто знает, что бы он натворил? Сэр Маркус, конечно, ученый, аристократ и все такое, но при этом он Великий Герцог и герой Тысячелетней войны. С ним в бою мог справиться, наверное, только Император. Кортес вспомнил задумчиво-выжидающий взгляд Дариуса, которым он проводил выходящего из церемониального зала Вальтерусов Флавиуса, и неосознанно напрягся. Что-то во всем этом было не так. Император следил за мужем в оба глаза и убивал любого, кто заставлял его нервничать или злиться даже по пустякам, а тут такое! Почему Дариус не вмешался? Почему сэр Маркус Вальтерус не убил Флавиуса и не встал во главе рода сам? Что знают они и чего не знает он?!
— Кортес, я не могу спать один, слышишь? Найди Неру, прошу тебя. Я сделаю все, что захочешь!
Кортес передернулся от омерзения, но собрал волю в кулак и пообещал заняться поисками беглого оборотня в ближайшее же время. Отключил бормочущего чушь Флавиуса и пролистал фотографии с Неру на планшете, впервые за долгое время вглядываясь в него внимательно. Солнечный красавец, аристократ до кончиков пальцев и страстный любовник. Кортес понимающе хмыкнул. Неру стоил любых денег, это очевидно, как и понимание того, почему на нем помешалось целое семейство. Он бы тоже помешался, если бы не Рамирес. Лучше бы помешался! Кортес отдал бы полжизни, чтобы избавиться от занозы в сердце, но, глядя на запредельно красивого и сексуального Неру, он отчетливо понял, что это невозможно.
— Рамирес, я порву тебя в клочья! — в бессильной ярости выругался Кортес и запустил планшетом в окно. — Ненавижу!
Планшет разбил стекло, осыпавшееся сверкающим дождем демону под ноги, и он взял себя в руки, железным усилием воли гася эмоции. Демоны не умеют любить, зато они прекрасно умеют ненавидеть, вот этим он и займется.
— Однажды мы встретимся, Рамирес, и ты пожалеешь, что родился, но сначала я убью Санчеса. Он не должен мешаться под ногами, когда я до тебя доберусь.
…
Рамирес лежал на постели и смотрел в потолок. Ничего интересного там не было, только лунный свет разделил его на две неравные половины, вот и все.
— Рамирес? Почему ты не спишь? — сонно закопошился на его груди Сэм.
— Спи, все в порядке.
— Не в порядке, — заупрямился Сэм. — Кого ты обманываешь?
— Наверное, себя, — не стал спорить Рамирес. Обнял любимого человечка покрепче и сказал вслух то, что крутилось в голове последние несколько дней. — Я люблю Дэнис, Сэм. Это безумие какое-то! Всего за несколько месяцев она свела меня с ума. Что мне делать?
— Ничего, — улыбнулся Сэм, погладил демона по волевому подбородку. — Так бывает.
— Правда?
— Да. Я, например, люблю тебя, а еще я люблю Дариуса. Но больше всего на свете я люблю Маркуса и физику.
— Надо же, какой ты любвеобильный, — поежился Рамирес.
Как ни странно, признание Сэма ревности не вызвало. Он ведь знал с самого начала, что Котенком придется делиться, и смирился. Кто он такой, чтобы соревноваться с Маркусом — самым умным и красивым демоном во Вселенной?
— Но это еще не все, — виновато поерзал на широкой демонической груди Сэм.
— Шутишь?
— Я люблю Дэнис. Так же сильно, как тебя.
— О как. И давно?
— Давно. Мы с ней познакомились задолго до того, как я встретил тебя.
— И что нам теперь делать?
Сэм поднял голову, облизал губы и понизил голос в порочные полутона дьявольского шепота:
— Что ты думаешь насчет мужа, жены, официального любовника и одной постели на троих?
Рамирес аж застонал от нахлынувшего желания отыметь Сэма и Дэнис одновременно. Или попеременно. Или всяко-разно! Подхватился с постели, но Сэм камнем повис на его шее и не позволил сделать глупость.
— До ее совершеннолетия осталось всего два месяца, Рамирес. Потерпи!
— Легко тебе говорить, — простонал он, послушно падая обратно на постель.
— Легко?! Мне легко?! Да я к ней близко подходить боюсь! У меня ж терпения ни на грош! Одного поцелуя хватит, чтобы я слетел с катушек и набросился на нее, как маньяк. А она ходит вокруг. Соблазняет!!! Да если б не ты…
— Тссс, — подмял под себя разбушевавшегося Сэма Рамирес.
Поцеловал, отымел, довел до сокрушительного оргазма и усыпил, а сам снова уставился на потолок в глубоких раздумьях. С Дэнис мысли плавно перетекли на их совместные великие планы, которые снова придется корректировать. Вчера ночью Кортес разделался с Санчесом нагло и просто до безобразия: у всех на глазах перерезал ему горло на званом вечере. Рамирес просмотрел видеозапись раз сто, и все сто раз он слышал одно и то же послание, адресованное лично ему: