Уже за стенами замка, на дороге, продуваемой лёгким весенним ветерком, слушая затихающее собственное сердцебиение, клялась себе:
— Найду. Отомщу.
На Севере говорят: "Слабый мстит сразу, трусливый — никогда". Сразу — не получается. Так что — я не слабая. А трусости от меня… не дождётесь.
Увы, не все даваемые клятвы удаётся исполнить.
В Брауншвейге, в собственной спальне, приходя в себя после изнурительной дороги, герцогиня лежала в постели и, перед сном, пыталась продумать ход завтрашнего совета, необходимые приказания, возможные возражения. Невидяще смотрела в темноту полога над собой, бездумно гладила своё, постепенно выздоравливающее, восстанавливающееся тело. Многочисленные ссадины на локтях и коленях, на груди и животе, зудели и чесались. Она потихоньку сковыривала подсохшие корочки, иногда морщилась, когда было больно… И вдруг поняла — её пальцы поглаживают низ живота. Точнее — две длинных ссадины, которые только что зажили. Ей вспомнилось — как они появились, как она стояла со старательно поднятым задом, как два железных клешневатых пальца просунулись между её раздвинутых ляжек, как ухватили её лобок, как, изогнувшись, впившись в её тело, начали сдирать её кожу своими ногтями…
— Не-ет! Не надо! Не хочу!
Крик был беззвучным. У неё хватило сил сдержать панический вопль внутри, не пугать служанок так, как бывало в первые дни. Кошмары возвращались. Но всё реже, вытесняемые повседневными заботами, необходимостью принимать множество быстрых важных решений. А вот сегодня…
Снова бьющееся испуганной птицей сердце, снова липкий холодный пот, намертво вцепившиеся в одеяло пальцы… Тогдашние картинки. Но уже не с затопляющим всё и вся ужасом. Брезжащая догадка.
— Два пальца были здесь. Один — внутри. Другой, с самого начала был там. Четыре. Где был пятый?
— Да какое это имеет значение?! Было же такое… такой ужас, такая боль, стыд, страх… Унижение. Презрение к себе самой. К собственной слабости, беспомощности…
— Имеет. Где был пятый?
Повтор. Прокрутка. Перемотка со стоп-кадром.
— Вот он меня коленом. А я, дура, решила, что смогу его пяткой. А он меня… чуть ногу не вывернул… а потом… Где был пятый?
Эмоции — долой. Чисто по фактам, объективно.
— Ничего не видела, ничего не слышала. Единственное — ощущения тела. Битого, дрожащего, судорожно сжимающегося, разрываемого, употребляемого…
Чувства курочки на вертеле. Пытающейся определить твёрдость по Бринелю вертела. Где бы пятый?
— Какими пальцами этот… скот делал это со мной? Конкретно — какой он в меня вставлял? Разрывая мои… "ворота наслаждений". Указательный, средний, безымянный…? У-у-у…!
— Не вой. Посмотри на произошедшие с его точки зрения, его глазами…
— Его?! Этого… этого…
— Да. Этого. Посмотри как он — поймёшь его самого.
— Если он вставлял вот так… О боже! Я не могу, я не хочу это вспоминать?
— А отомстить?
— Хочу! Очень! Так, если бороздок две, вот так расположенных, томизинецбыл подогнут… если иначе…
— Ты чувствовала согнутые пальцы?
— Нет. Я вообще тогда…
— Не ври. Твоё тело помнит каждое его прикосновение. Он ведь и стремился к этому.
— Но я не чувствовала его пятого пальца!
— Или одного пальца вообще не было?
На одной из границ начались стычки с… "неформальными формированиями с сопредельной стороны", вОстфалиибуянили бароны, собиравшиеся, пока хозяина нет, выбить из молодой герцогини новые привилегии, снова странно мычал магистрат Гамбурга. А в замок Оттона Первого поскакал гонец. С приказом прислать всех беспалых слуг.
Увы, война началась раньше, чем пришёл ответ.
Летом 1172 года соседи напали на Саксонию. Их армии осадили Брауншвейг, потребовали сдачи города.
В РИ оборону возглавила герцогиня Матильда. Успешно. Нападающим пришлось уйти ни с чем. Не считая награбленное у мирных селян.
В моей АИ… Другая женщина, другой характер, другие возможности… другое состояние души и тела. Острое, не всегда осознаваемой желание отомстить. "Им всем". Наглым, самодовольным, тянущим к ней свои руки, пальцы, колени…