Типа:
— Любила она как ей косы-то расчёсывают. Гребень у ей редкостный был, кости слоновой, виноградами вырезанный. Самим ихнем папой, или кто тама у них за главного, даренный. Сядет, бывалоча, я ей, стал быть, чешу, а она песенки поёт. По ихнему, по-италианскому. Жалостливые такие. Ссан-та лучин-та. Ссан-та-а лучин-та-а. И слёзоньки у ей капают. Сырая-то лучина — чадит едко.
Для Боголюбского история Евпраксии не былины — "показания очевидцев". И реакция его — не "сказка ложь, да ней намёк", а в лоб:
— Дочку, Ростиславу, в адельгейды?! Сбрендил? Не позволю!
— Тогда — убить. Позволишь?
— А исполнишь?
— А я причём? Я их сюда пришлю. А ты Манохе своему велеть будешь. Рубить, душить, топить, морозить… Как твоей душеньке, брат, угодно будет.
Чего рассопелся? Правда глаза колет?
Я тычу в него указательным пальцем. Невежливо. Но — доходчиво.
— Ты. Сам. Убьёшь. Кто велит, тот и казнит.
Стоп. У него в голове одна картинка — на основе истории Евпраксии. У меня другая. "Найдите десять отличий".
— Разниц не видишь? Я Ростиславу не в адельгейды толкаю. Не: маркграфиня, вдова, императрица. Я толкую о герцоге. Герцогиней бабушка твоя не была ни разу.
Полагаю, что мои современники из 21 века не понимают. Граф, маркграф, виконт, герцог, император… а какая разница? Чего-то древнее, в короне, вымерло. Здесь эти различия часть спинного хребта каждого аристократа: на какой угол кланяться.
Я снова принялся повторять. О разведённом герцоге Саксонском. Которого можно "оседлать". При котором ни одна не бросит другую и не вернётся делать гадости. О свете православной веры, который может воссиять в дальних землях. О некоторых полезных возможностях, которые могут возникнуть из-за выхода саксонцев на Балтику, возможной пользе при общении с Новгородом.
Создаю возможностей. Разнообразных и важных. Не дорого.
— Одно место, один муж. Одно отеческое благословение. Которое ты дашь.
— А я не дам!
— Тогда — убей.
— Х-р-р-р…
— Вот и я про то. Другая разница: матушка её. Софья — она такая. Она Саксонию наизнанку вывернет, всю Германию на уши поставит. Чтобы деточке её никакого худа не было. Потому что там, возле дочки, дом её будет, хлеб, злато, честь, власть… Власть. Вот морковка, которой только и можно увести её отсюда. Перебить интерес. Сделать вашу с ней вражду ненужной. Прошедшей. Прошлой.
— А коли она сама? Там… подженится? За Генриха твого сама замуж пойдёт?
Мать моя, Русь моя! Да что ж у тебя такой… влюблённый ревматик в основоположниках?
Кстати, его вариант я продумывал. В букете других вариантов.
— Генрих Лев — не мой, а саксонский. Любитель молоденьких. Софья ему по годам не подойдёт. Ещё: Софья принимала постриг. Брать в жёны инокиню… не рискнёт. И главное… Андрей, откуда у тебя такая неуверенность в себе? Ты что, думаешь, что твоя Софья, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве найдёт что-то лучше тебя? На пьянке градус повышают. Чем дальше — тем хмельное крепче. И вот она, после семнадцати годков "зелена вина", на кое-какое тамошнее скисшее пиво польстится? Извини, брат, но бывшую твою я, хоть как, но дурой не считаю.
Забавно: Андрей льстецов на дух не выносит. Но лестью пробиваем. В форме замаскированной похвалы его бывшей супруги. А я продолжаю. Аргументировать и конкретизировать.
— Если её одну туда слать — тогда да. Тогда надо ей мужа искать. Из персон не маленьких. Чтоб было чем ей там душу занять, развернуться-позабавиться. А вот если Ростислава в герцогинях, то Софья — в герцогских тёщах. Будет зятю плешь проедать. Очень увлекательное занятие, не оторвать. Ах да, ты ж не знаешь, у тебя ж такого счастья не было.
Матушка Софьи, вдова Степана Кучковича, некоторыми причисляемая к множеству любовниц Юрия Долгорукого, померла относительно недавно. Жила в Кучково, у сыновей "в запечке". Боголюбский с ней мало общался — мотался по стране, жил в Суздале. Так только, через жену приветы в письмах передавал.
Во, опять вызверился, снова ноздрями целится. Обидели Андрюшу, указали на обделённость. Верно сказано: у кого тёщи нет — по жизни сирота.
— А ты сам-то знаешь?
— А я не женат, брат. Иль запамятовал?
Тебе что, про мою первую жизнь рассказать? Так у нас с тёщей были всегда добрые, глубоко-взаимно-уважительные отношения. Умная женщина — с одного раза поняла.
— Та-ак… А если твой Генрих помрёт? Как тот, Генрих… Удавнутый?
Кстати… это версия.
— Не Удавнутый — Удонен. Не помрёт.
— Откуда знаешь? На то воля господня.