Я хотела было резко ответить, но потом вспомнила, что нахожусь в России, и мысленно себя одернула. Мне Анька неоднократно говорила, что подобные советы от дам в возрасте Клавдии Степановны в России – обычное дело, и Аньку они уже достали. Кстати, в Англии никакой штамп в паспорт не ставится, хотя бы потому, что у нас паспорта только заграничные.
– Подождать еще денек Ленкиного звонка или сразу в милицию идти? – тем временем продолжала разговаривать сама с собой Клава. – Эта дурочка ничего не знает… Но Артем-то хорош! – Женщина взглянула на меня. Я вежливо улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка выглядела как можно более идиотской. – Нет, надо, конечно, сначала поговорить с Артемом… – Тут ее взгляд снова упал на адрес Олега. – А устрою-ка я им памятный мальчишник! Надо только подумать, кого еще с собой взять.
Клава плотоядно улыбнулась, встала, на прощание подала мне руку, я ее пожала, и мы распрощались. По крайней мере, своим врагом она меня не посчитала. Что меня очень устраивало.
– Ну, ты как всегда! – воскликнул вновь пришедший. – Вначале действовал, потом думать начал.
– Он пистолет выхватил и по ним… – опять истерично завизжал банкир.
Убийца со всей силы дал банкиру пощечину. Тот как-то странно квакнул и едва удержался на ногах.
– Тебе давно надо было по морде дать! – рявкнул убийца. – Я все надеялся, что сам успокоишься!
– Да, хватит истерик, – поддержал убийцу третий. – Сейчас вопрос надо решать.
Он уже взял в руки книгу и рассматривал ее.
– Ну, стоит вопрос решать? – уточнил убийца у приехавшего на помощь друга.
– Угу. Одна эта книга стоит решения вопроса. Жаль, конечно, что рабочий на побрякушки завалился, но ничего, отмоем. Главное – чтобы не сломал ничего. Ты хочешь трупы вывозить в мешках из-под мусора?
– Да, и сверху мусором присыпать. Только побыстрее, а то фиг потом засунем. Кстати, вначале надо бы их во что-то завернуть, чтобы кровь сквозь мешки не просочилась.
Банкир издал какой-то нечленораздельный звук.
– Заткнись! – одновременно подали голос убийца и третий.
– Вообще-то тут еще один мешок для мусора явно найдется… – многозначительно произнес убийца.
– Я хотел попросить одно кольцо, – промямлил банкир.
– О, вот уже разговор не мальчика, а мужа! – радостно воскликнул убийца.
– Зачем? – спросил третий.
– Я давно обещал… Мне надо на подарок что-то старинное…
– Твоей пиле ржавой, что ли? – уточнил убийца.
– Да, она прочитала в каком-то женском журнале, что чем более старинное ювелирное украшение дарит мужчина, тем дольше и крепче будет связь и…
– Тогда точно твоей ничего старинного дарить не надо, – хохотнул убийца. – Лучше на какую-нибудь фабрику съездить и взять что-то из самой последней партии. Тебе давно пора гнать ее в шею! Мало одной пилы, так еще и мамаша ее каждый день в гости заявляется, а ты мне с утра звонишь и на жизнь жалуешься! Зачем бабу вообще на порог пускаешь?
– Вот подарю кольцо – может, успокоится немного, – продолжал банкир, словно и не слышал слов приятеля. – А то она все время про старинное кольцо зудит… Живет по женским журналам! Я как-то полистал их и понял, сколько она еще меня пилить будет. Там все расписано по пунктам, как из мужчины ювелирное украшение вытянуть. Я как раз думал, где искать… чтобы она все пункты программы не выполнила.
– А как ты объяснишь его происхождение? – невозмутимо спросил третий.
Они с убийцей неотрывно смотрели на банкира и ждали ответа.
– Скажу, в антикварном магазине купил. Там продают. Не во всех, но я на самом деле видел кольца. Только мне пока ничего не нравилось… То есть мне и не должно нравиться… Но я знал, что такое ей не понравится… А тут красота какая!
– В коробочку нужно будет упаковать, – задумчиво произнес убийца. – В магазине должны упаковывать. А потом еще в мешочек кладут. Слушайте, у нас есть круглосуточные ювелирные?
– У меня дома есть и коробочки, и мешочки, – рявкнул третий. – Но ты что, сегодня ей собираешься подарок делать?
У банкира зазвонила трубка.
– Да, дорогая! – ответил он заискивающим тоном. – Да, мне нужно задержаться. Я же предупреждал тебя…
– Помяни черта – рожки и появятся, – заметил третий.
Глава 5
Потом приехала Анька, оглядела квартиру Артема, в которой даже была пару раз, но тогда в ней не валялось столько женских вещей.
– Моя новая мачеха точно такая же, – сообщила Анька. – Тоже разбрасывает свои шмотки по всей квартире, а несчастная домработница собирает и мне жалуется. И когда наконец папа ее поменяет…
– Кого? Жену или домработницу?
– Жену, конечно, – хмыкнула Анька. – Домработница у нас появилась еще до моего рождения и всех папиных жен пережила… Он ее взял, потому что мама болела…
Подруга всхлипнула. Мать умерла через два месяца после рождения дочери, поэтому Анна знала ее только по фотографиям и рассказам близких. Отец по-настоящему любил первую жену. Неизвестно, прожил ли бы он с ней до старости или развелся через пару лет, когда разбогател, но у него в памяти она осталась светлым образом любящей и любимой жены. Анька была похожа на мать, была первым его ребенком, к тому же от любимой женщины.
После смерти жены Анькин отец с головой ушел в работу и сделал успешную карьеру. Женщины в его жизни тоже были, причем в больших количествах. И почему-то все хотели родить от него детей. Возможно, потому, что он казался надежным и солидным. Кстати, на самом деле таким был. И все видели, как он любит Аньку.
Каждый раз Анькин отец делал генетическую экспертизу, чтобы удостовериться в отцовстве. Отцовство подтверждалось. Павел Прокофьевич не мог бросить на произвол судьбы своего отпрыска, пусть и появившегося случайно (то есть с его стороны случайно). Он помогал всем своим детям.
Единственный за всю жизнь крупный Анькин скандал с отцом произошел после того, как она посоветовала ему сделать небольшую операцию, которая исключит возможность появления детей, но позволит продолжать нормальную половую жизнь. Отец долго и упорно орал что-то на тему: мужик должен производить потомство и всегда оставаться мужиком. Анька решила, что у папы какой-то комплекс (это был период ее увлечения Фрейдом), но так и не разобралась, какой именно.
После второй папиной женитьбы Аньку отправили учиться в Швейцарию, где мы с ней познакомились. Я сама не хотела оставаться в нашем родовом поместье после смерти мамы, скончавшейся от рака. Все там напоминало мне о ней. И последний год в доме стояла очень гнетущая атмосфера. Друг отца посоветовал элитную школу для девочек в Швейцарии. Павлу Прокофьевичу ту школу тоже посоветовал какой-то друг, знавший ситуацию в семье – Анька не поладила с мачехой. Дочерние чувства она испытывала к домработнице, которая фактически была и няней. Анькин отец тоже видел в ней материнский образ, хотя прислуга была всего на два года старше его.
Эта простая женщина являлась его очень дальней родственницей и приехала в город из деревни. Она была старшей дочерью в семье и откровенно некрасивой. Мужиков в деревне не хватало и на красавиц, так что ей нужно было как-то устраиваться в жизни самой. По-моему, она устроилась очень неплохо. Главное, женщина искренне любила Аньку. Анька ее тоже любила. И ее папа любил, и при конфликтах с женами, желавшими избавиться от простой деревенской тетки, всегда брал сторону домработницы. Жены ненавидели и ее, и Аньку.
В Швейцарии мы оказались с Анькой в одной комнате. Руководство считало необходимым селить вместе представительниц разных стран. Таким образом лучше усваиваются другие языки. Тут они были правы. Хотя русский там не преподавали, но комнаты были на четырех человек, и к нам с Анькой подселили еще испанку и киприотку. Мы постоянно враждовали двое на двое – испанка объединилась с киприоткой, а я с Анькой. Но те двое могли разговаривать только на английском и французском, а у нас в запасе был еще русский, которого они совершенно не понимали…