В этих геополитических мыслях он взял кофе, салтенью и вышел на приступочку. Аккуратно прогрыз дырочку и высосал через нее мясной сок, чтобы не обляпаться при первом укусе, когда начинка прямо так и норовит брызнуть во все стороны. Потом глотнул кофе и уже спокойно отхватил изрядный кусок.
Рот он закрыть не успел — мимо него со страшным грохотом пролетели ворота.
Следом — капот и борт грузовика привычного зеленого цвета, от который рядовой едва успел вжаться в проем двери.
И, наконец — здоровенный кулак прямо в лицо. Торрелио успел еще остро пожалеть, что кофе и начинка все-таки плеснули на мундир, а потом в мозгу сверкнуло, хлюпнул нос, согнулись ноги — боливийский воин рухнул на истертые ступени.
Здоровенный индеец схватил обмякшее тело солдата за шкирку и быстро потащил за грузовиком, освобождая проезд для следующих трех машин. С последней спрыгнул один из бойцов, одетый точь-в-точь как павший рядовой и встал в проезде с оружием наперевес. С первых двух машин по выходящим во внутренний двор казармы окнам ударили пулеметы, посыпались блестящие на солнце осколки. Два или три сержанта схватились за пистолеты, но тут же упали, сраженные меткими выстрелами. Остальное воинство, отсеченное от пирамид с оружием, предпочло поднять руки.
Лежа у стены, рядовой Торрелио разлепил глаза и словно сквозь дымку смотрел, как налетчики сбивали прикладами замки складов, открывали борта грузовиков и гнали сдавшихся грузить захваченное. Он отстраненно подумал, что молитвы Деве Марии Розарии все-таки прошли впустую — от боев в горах она его уберегла, но он же просил уберечь от неприятностей! Потом его вздернули на ноги и тоже приставили таскать ящики.
В кабинете полковника Вася перелистал телефонный справочник и набрал номер.
— Издательство «Прогресо», слушаю.
— Вашингтон.
— Вальпараисо.
— Как у тебя, Антонио?
— Все в порядке, касик. Уже печатают.
Еще несколько звонков по радиостанциям и газетам — везде ротационные машины выдавали экстренные выпуски, а в эфире звучал манифест Революционной повстанческой армии Боливии. Звучал на четырех языках — испанском, кечуа, аймару и гуарани:
К народу Боливии.
Революционная Повстанческая армия заняла столицу страны город Сукре.
Эту великолепную победу народа против своих угнетателей необходимо закрепить с помощью всех трудящихся единством перед лицом противника. Наша армия — это армия индейцев, крестьян, рабочих и студентов. Ее миссия обеспечить демократию для всех, установить свободу слова и мысли, провести полноценную аграрную реформу с разделом земли без выкупа, ликвидировать ограничения в профсоюзах, гарантировать принятие справедливых требований рабочих и крестьян и всех тех мероприятий, которые необходимы для обеспечения народных прав.
Народ! Вперед с революцией! Рабочий! К борьбе! Крестьянин! Организуйся! Революционная Повстанческая армия продолжает свою борьбу, вступайте в ее ряды!
Да здравствует свободная Боливия!
Да здравствует боливарианская революция!
Вася выглянул в окно — все пока шло по плану, его отряд занял территорию казарм, депо и железнодорожные склады прямо через дорогу. Первые три машины уже под завязку набили армейскими ништяками и они выруливали сквозь ворота, а на их место должны вот-вот приехать новые, как обещал Мойзес Гевара, и забрать винтовки для его шахтеров. Но что-то профсоюзных не видать, зато вон как ловко индейцы из разных айлью потрошат пакгаузы, уже седьмой или восьмой грузовик отправляют. А из города гонят и гонят пленных солдат и полицейских, их уже под две сотни, неровен час сбегут, да и толкотня на погрузке только мешает.
— Катари! — гаркнул вниз касик. — Оставь человек двадцать таскать, остальных запри внизу!
За спиной зазвенел телефон:
— Вашингтон.
— Вальпараисо.
— Тупак, телефонная станция полностью под контролем. Рамон штурмует банки и мэрию.
Во дворе партизаны прикладами подгоняли пленных к дверям обширных подвалов, где раньше хранились бочки с вином, а телефон надрывался снова.
— От комендатуры по авеню Чукисака к тебе пробивается порядка сотни полицейских, — голос Габриэля тревожно подрагивал, — там нашелся решительный капитан, собирает недобитков. Они уже у центрального кладбища, минут через двадцать будут у тебя. Держи казарму, я сейчас пришлю помощь.
— Катари! Всех пленных вниз, под замок, живо!