Касталийцы обречены, ибо они аристократы, каста. Сословие аристократов духа, замкнутое в себе и не служащее обществу, неизбежно приходит к вырождению и гибели, считает писатель. Недаром самое почитаемое занятие в Касталии, ее высшее достижение, основа и смысл ее существования — это таинственная Игра в бисер, самый многозначный и сложный символ в этом творении Гессе.
Писатель дает Игре в бисер, иначе Игре стеклянных бус (оба перевода немецкого Glasperlenspiel, на наш взгляд, имеют право на существование и дополняют друг друга), по видимости точное, а в сущности ничего не определяющее определение: "Игра стеклянных бус есть игра со всеми смыслами и ценностями нашей культуры, мастер играет ими, как в эпоху расцвета живописи художник играл красками своей палитры". Так же неопределенно и загадочно стихотворение Кнехта, посвященное Игре. В основе этого символа лежит давняя мечта философов и ученых о всеобъемлющей системе, об универсальном языке, способном выразить и сопоставить все открытые "смыслы", весь духовный мир человечества. Игра — это и религия, и философия, и искусство, все в целом и ничто в частности. Это и символическое обозначение утонченной духовности, прекрасной интеллектуальной деятельности как таковой, поисков абстрактного смысла — квинтэссенции истины. Для писателя Гессе близко также понимание Игры как занятия литературой; во всяком случае, это касается сугубо современных литературных форм, проникнутых интеллектуализмом, недаром один из главных мастеров Игры носит имя Томас фон дер Траве (намек на Томаса Манна, родившегося в Любеке на реке Траве).
Гессе с видимой достоверностью описывает происхождение этого фантастического занятия. На заре Касталии некий Перро из Кальва — родного города Гессе — использовал на семинарах по теории музыки придуманный им прибор со стеклянными бусинами. В дальнейшем этот прибор был усовершенствован. Скорее всего, он похож на некую электронную машину, где бусины стали кодом, знаками универсального языка, с помощью которого можно без конца сопоставлять различные смыслы и категории.
Около 2200 года Магистром Игры стал мастер Игры, не знающий равных, — Йозеф Кнехт. Кнехт — любимый герой Гессе — прошел весь тот путь, который проходят касталийцы. Способного мальчика рано отобрали в "элитарную школу". Ему повезло — на самой заре своего развития он встретился и сблизился с Магистром музыки — человеком, воплотившим в себе наиболее привлекательные черты Касталии: равновесие, ясность, упоительную веселость (сродни "бессмертным" из "Степного волка"). Встреча с Магистром музыки сделала разлуку с прежней жизнью таинством, посвящением. Только смутно, по реакции окружающих, мальчик догадывается, что уход в Касталию, в разреженную атмосферу чистой духовности, — не только возвышение, но и потеря.
Позже, от самого Магистра музыки. Кнехт узнает, что не так уж легко досталась тому пресловутая касталийская ясность. "Истина должна быть пережита, а не преподана", — говорит учитель своему любимому ученику. И далее: "Готовься к битвам, Йозеф Кнехт…"
Путь Кнехта состоит из этапов, изображаемых Гессе как ряд ступеней, уводящих все выше и выше. Лишь на время герой обретает желанную гармонию, но наступает "пробуждение", и он вновь готов рвать связи, "преступать пределы" и отправляться в дорогу, ибо:
Не может кончиться работа жизни…
Так в путь — и все отдай за обновленье!
(Из стихов Иозефа Кнехта)
Чем дальше, тем труднее дается Кнехту переход со ступени на ступень, тем резче ощущает он скрытые диссонансы касталийской действительности. Встреча Кнехта с "мирянином" Плинио Дезиньори, его другом-врагом, их диспут-поединок, о котором Кнехт, по желанию преподавателей, выступает в роли апологета Касталии, дальнейшие соприкосновения с настоящим, реальным миром, — волнуют и тревожат Кнехта. Недаром звучит в его юношеских стихах:
Рассудок, умная игра твоя —
Струенье невещественного света,
Легчайших эльфов пляска, — и на это
Мы променяли тяжесть бытия.
Кнехт с радостью приемлет все лучшее в Касталии, он поистине наделен даром ученичества и служения, но он интуитивно старается избегнуть касталийской ограниченности. Все его склонности влекут его к Игре, к тому, чтобы стать ее величайшим адептом, но герой избирает к ней окольные, затяжные пути, ничего не принимая как данное, желая самостоятельно и критично пройти весь тот путь, что она прошла. Для этого ему приходится углубиться в изучение многих сложных вопросов, и один из этапов этого пути — его пребывание в домике Старшего Брата, в мире "старых китайцев". Старший Врат особенно ярко демонстрирует Кнехту одну из сторон мировоззрения Касталии — добровольное самоограничение, отказ от универсальности и развития ради ограниченного совершенства минувших времен.