– Колотишь, как слон, братец.
– Извиняемся. Как думал: вы спать изволили… А мне хозяин еще третьего дня наказал – прочисть у их благородия…
Впоследствии, воскрешая в памяти эту встречу, Лопатин вспоминал: первое впечатление, которое произвел на него Сергей Дегаев, было не в его пользу. Но Лопатин всегда старался быть справедливым, поэтому заглушил в себе неприязнь.
Если тебе нравятся люди сильного телосложения и сам ты, несмотря на свои тридцать семь, любишь еще при случае побросать двухпудовую гирьку, – то разве слабосильные достойны твоего презрения? У Дегаева тонкая, беззащитная шея и неприятная привычка моргать глазами, но это не помешало ему бежать из тюрьмы! Он не боится вести опасную работу в страшную пору, когда многие, еще недавно сочувствовавшие народовольцам, попрятались в свои норы и отсиживаются там, дрожа, словно щедринские пескари!
Но Лопатин уже тогда мог бы признаться: Дегаев поселил в нем какое-то беспокойство.
Если говорить откровенно, его смущало не то, что его новый товарищ моргает глазами и имеет слабые мускулы. Революционеры не полубоги и не каждый из них родится красавцем. Неонила родилась красивой; он, Лопатин, здоровым и крепким, – стало быть, им просто повезло. Его смущало другое: и щуплость фигуры Дегаева, и его привычка моргать светло-голубыми, ускользающими от прямого взгляда глазами, и его сухощавое лицо, и бескровный рот, и многие другие черточки внешности и манеры держаться складывались в такой образ, который невольно вызывал антипатию и мысль о нечистоплотности этого человека.
Лопатин гнал эту мысль, но безуспешно. Он привык к тому, что первое впечатление обманывало его редко.
Казалось странным, почему Дегаев так скупо и неохотно рассказывает о прошлогоднем разгроме организации, жертвой которого стал и он сам, о своих товарищах, с которыми работал вместе, – а ведь среди них были такие замечательные революционеры, как Вера Фигнер.
Что это – застенчивость, скромность, нежелание бередить раны или что-нибудь другое?
Лопатину надо было знать о провале все – чтобы обезопасить организацию в будущем. Единственным человеком, который мог знать или догадываться о причинах провала, был Дегаев. Почему же он отмалчивается?
Прошло около месяца. Дегаев продолжал сторониться этих разговоров. Он даже, как заметил Лопатин, стал избегать с ним встреч наедине. Это встревожило не на шутку.
Лопатин потребовал от Дегаева встречи с глазу на глаз.
Они решили встретиться на квартире Лопатина, но в самый последний момент Дегаев известил через Салову, что им будет удобней сойтись в трактире Палкина. Лопатин вынужден был согласиться.
В тот час посетителей в трактире было мало. Лопатин сразу увидел Дегаева. Он сидел в углу за столиком, отгороженным пальмой.
Лопатин шел к нему по проходу между столиками, глядя на его длиннолобую голову, и ему казалось, что чем ближе он подходит к столику, тем глубже убирает Дегаев голову в нахохлившиеся плечи.
Когда приблизился вплотную и взялся за спинку стула, Дегаев поднял голову и попенял:
– Я уж думал, вы не придете.
– Сейчас двадцать минут. – Лопатин достал карманные часы. – А мы договаривались от двух до половины третьего. У меня в запасе еще целых десять.
– Я тут не скучал, – поспешил признаться Дегаев. – Любопытные типы – вон там.
Лопатин по привычке сел так, чтобы видеть весь зал.
– Да, – согласился он, разглядывая трех пьяных мужчин.
– Аукционщики.
– Те двое. А этот, думаю, нет.
– Кто же он, по-вашему?
– Физиономия провокатора. Держу пари, что он служит в охранке.
– Вы полагаете, у каждого, кто состоит на службе в полиции, такие… характерные черты?
– Проверено. Я с этими типами не первый год знаюсь.
– Я бы ни за что не догадался.
– Опыт, дорогой Петр Алексеевич, опыт.
Дегаев – по конспиративной кличке Петр Алексеевич – оживился:
– Не заказать ли нам чего-нибудь… такого?
– Непременно.
– Грибки у них отменные, маринованные. Нынешнего урожая. Не возражаете?
– Отчего же? Не возражаю.
– И беленькой графинчик?
– Графинчик?
– Не великий.
– Ну, если не великий, – пожалуй.
– Вот и отлично!
– А вы, я смотрю, знаток.
– Конспиратор, так будет вернее, конспиратор. Уставим стол снедью – вот мы и завсегдатаи.
– Ну, давайте, распоряжайтесь.
Вскоре и в самом деле они нисколько не отличались от завзятых посетителей знаменитого трактира. Заткнув за галстуки салфетки, не спеша резали на ломтики ветчину, пронзали вилками крепкие шляпки грибов и опрокидывали граненые рюмки.