От этой мысли настроение сразу поднялось, и ей стало весело. «В самом деле, — размышляла она, — откуда они меня исключили? Из своей игры! Но ведь я сама отказалась с ними играть во всякие «Обещания». Они будут устраивать без меня новогодний вечер! Пожалуйста! Им придется работать, а у меня будет свободное время для чтения, гуляния. Кого же они наказали? Они не будут со мной разговаривать? Пожалуйста! Не очень-то я в них нуждаюсь...»
Таким образом, Валя окончательно успокоилась и стала думать о том, как она теперь должна себя держать с окружающими.
Перед тем как вернуться домой, Валя основательно продумала свое поведение в школе и рассчитала каждый свой шаг. Отнестись к исключению безразлично — это значит показать им свое презрение. А для этого нужно: являться в школу за несколько минут до начала уроков и уходить сразу после окончания; на переменах не задерживаться в классе и выходить в коридор; к урокам готовиться как можно лучше и во что бы то ни стало получить золотую медаль; с учителями держаться вежливо; ни с кем не заговаривать первой, а если будут обращаться к ней, то отвечать сдержанно и с достоинством; пи в какие споры не вступать; на вечер не приходить, даже если ее и пригласят...
Так она и поступала.
И надо отдать ей справедливость — держалась Валя спокойно. Ходила с гордо поднятой головой и с таким видом, словно исключение доставило ей какое-то внутреннее удовлетворение. С лица ее не сходила снисходительная улыбка, будто она имела дело с неразумными детьми, с которых много нельзя и спрашивать.
Первые дни после собрания девушки ожидали с ее стороны какого-нибудь повода, чтобы изменить создавшееся положение. Но, сталкиваясь ежедневно с демонстративным пренебрежением Беловой к решению коллектива, они ожесточились и перестали ее замечать.
Дома Валя ничего не сказала. О неприятности у дочери Зинаида Григорьевна — так звали мать Беловой — узнала случайно, встретив на улице знакомую учительницу из школы имени Ушинского. Вернувшись домой„ она застала дочь за учебниками.
— Валечка! Почему ты от меня скрываешь? — почти с отчаянием спросила она, как только вошла в комнату.
— Что я скрываю?
— Почему ты мне ничего не сказала? Что у тебя случилось в школе?
Взволнованный тон, бледное лицо, испуганное выражение глаз говорили сами за себя, и Валя поняла, что матери все известно. Она пожала плечами и как можно небрежней сказала:
— Что там случилось? Ничего особенного не случилось.
— Валя! Как тебе не стыдно! Неужели я не заслужила, чтобы ты была со мной откровенна... Враг я тебе, что ли?
— Мама, не делай, пожалуйста, трагедии там, где ее нет, — с раздражением остановила ее дочь.
— Я же все знаю... Тебя исключили...
— Ну вот. Начинается... Откуда исключили? Кто исключил? За что исключили? Слышала звон, да не знаешь, где он!
— Валя, зачем ты отпираешься? Нужно принимать меры, пока не поздно.
— Какие меры? Нет уж... Ты, пожалуйста, в мои дела не лезь. Я и без тебя обойдусь, — сердито сказала Валя. — Никто меня не исключал, а если они не хотят, чтобы я им помогала на вечере, не надо. Им же хуже.
Но Зинаиду Григорьевну не так-то легко было разубедить. Она решительно сняла с себя пальто, наскоро поправила волосы, подошла к столу, за которым сидела дочь, и, устроившись напротив, отодвинула ее учебники в сторону.
— Рассказывай все по порядку! — твердо потребовала она. — Я должна все знать.
Валя вздохнула и, подняв глаза к потолку, встала. Она поняла, что теперь от матери не отделаться двумя словами и рано или поздно все равно придется рассказать.
— Да ничего особенного не случилось, — сказала она, переходя к роялю. — Ну, поссорилась я с нашим комсомольским секретарем в классе. Ну, она настроила против меня своих комсомолок... Ну и все! На общем пираний они заявили, что я не буду участвовать в новогоднем вечере. Они будут распорядителями вечера, а меня решили не допускать...
— Мне сказали, что тебя исключили из коллектива класса...
— А я тебе про что говорю! Это и есть исключение... Что они еще могут сделать? Исключить из школы? Больно жирно!.. Ты же учительница — сама понимаешь. Некоторые девочки завидуют моим успехам и злятся. Помнишь, они даже домой приходили. Ты думаешь, они только из-за шефства приходили...
Валя не подготовилась к этому разговору, но знала, что мать поверит всему, что она скажет. Так оно и было. Любящее сердце матери не могло обвинить в неблаговидных поступках свою родную дочь. Она и раньше была уверена, что виноваты все, кроме дочери. Конечно, Вале завидуют, конечно, к ней несправедливы и, конечно, не считаются с нервной, впечатлительной натурой девочки... Все грубые выходки, дерзости, издевательство, раздражительность дочери по отношению к себе мать всегда объясняла этой нервностью и впечатлительностью.
И сейчас, после разговора с Валей, Зинаида Григорьевна решила вмешаться в это дело и доказать правоту дочери. Ничего не сказав Вале, она отправилась на другой день в школу.
У Натальи Захаровны не было приемных часов для родителей. Она принимала их во всякое время, свободное от уроков или совещаний.
Зинаида Григорьевна давно была знакома с директором школы, но, войдя в кабинет, она ощутила какое-то непривычное чувство робости и неловко поклонилась:
— Здравствуйте, Наталья Захаровна.
— Здравствуйте, товарищ Белова. Садитесь, пожалуйста, Зинаида... а дальше, извините, забыла.
— Григорьевна.
— Да, да. Что скажете, Зинаида Григорьевна?
— Да вот зашла узнать насчет Вали.
— Дочь ваша учится хорошо, но ведет себя, к сожалению, плохо. Дело дошло до того, что на общем собрании девочки постановили исключить ее из коллектива класса.
Зинаида Григорьевна побледнела, словно, услышала эту новость впервые. Она достала вчетверо сложенный платок, развернула его и спрятала обратно.
— А что означает такое исключение? — растерянно спросила она.
— А то, что они не хотят иметь с ней никакого дела... Вы же, Зинаида Григорьевна, сами учительница и должны понимать, что это значит...
— Да... но о таком исключении я слышу первый раз... — уже значительно, смелей сказала мать. — В школе я работаю не один год и никогда не слышала про такую меру... Я бы хотела знать, в чем Валя провинилась... Конкретно!.. Как это она особенно себя ведет? Вы сказали «плохо»... Что значит «плохо»?