На Надю нельзя смотреть без улыбки. Пальцы ее перемазаны клеем, и к ним все время прилипают посторонние бумажки.
Она сердится, краснеет и, забывая, что рядом лежит тряпка, вытирает руки о фартук.
— Фу! Противная... Что это на самом деле! — с досадой ворчит она вполголоса, когда бумажка, снятая с одной руки, прилипает к другой.
Лариса работает уже автоматически, почти не глядя на заготовки.
— Ой, девочки! У меня спина устала! — пожаловалась Надя. — Женя, пора перерыв!
— Пе-ре-рыв! — сейчас же крикнула Женя.
— Шабаш! — повторила за ней Аня.
— Константин Семенович, пойдемте в физический кабинет, — предложила Нина. — Посмотрим, что они там делают.
— Идемте.
Всей гурьбой отправились по темному коридору в другой конец школы. Шаги гулко разносились в пустом здании. Подходя к залу, услышали пение.
— Тс-с... — зашипела Женя.
Все остановились, притихли, и до них ясно донеслись слова песни:
Каждый куст и цветок,
Каждый вздох ветерка
— Это жизни поток,
Это счастья река...
— Как Рита заливается! — со вздохом прошептала Надя. — Дал же господь голосок!
Константин Семенович с первых дней заметил, что девочки относятся к Крыловой без особой нежности, но о голосе ее отзываются с восторгом. Крылову он слышал впервые. Она вела песню, а остальные тихо подпевали, создавая фон. Голос Крыловой был сильный, чистый, а тембр его, как заметила Женя, «бархатный».
Зал они прошли на цыпочках и ждали у дверей кабинета конца песни.
Я окно распахну,
Чтобы встретить скорей
Молодую весну
Звонкой песней своей.
Сердце бьется легко,
Нет непрошеных слез,
Далеко, далеко ветер тучи унес.
— Бра-во! — закричала Женя, распахивая дверь, и захлопала. Остальные, в том числе и Константин Семенович, поддержали ее.
— Очень хорошо спелись, — сказал он. — Надо будет эту песню исполнить на вечере.
— На вечере я не буду. Нет, нет, нет! — капризно замотала головой Рита,
— А почему?
— Константин Семенович, не слушайте ее. Поломается немного и согласится, — сказала Женя, — она любит, когда ее упрашивают.
Вторая бригада шила костюмы для распорядителей вечера. По выражению Лиды, это должен был быть «костюм Пьеретты». Простенькое платье из дешевого белого материала, колпак с цветными помпонами, такого же цвета бант на груди и кушак. Все десятиклассницы в этих костюмах будут резко выделяться среди остальных, а друг от друга отличаться только цветом помпонов, банта и кушака.
— Как дела, бригадир? — спросил Константин Семенович.
— Сегодня закончим, — деловито ответила Клара. — Кто хочет примерить? Надя, надевай свой костюм. Вон висит... с желтыми помпошками.
— Почему с желтыми? Я же просила с синими!
— Пожалуйста, без претензий. Мы жребий тянули. Все хотят синие. Надевай!
— Прямо на платье?
— Ну конечно. Это же вроде халата...
Пока Надя надевала костюм, учитель подошел к Светлане.
Она сидела рядом с Лидой. Девушки обметывали петли, пришивали помпоны. Лида работала неуверенно, но спокойно.
— Учитесь, Лида, шить?
— Не боги горшки обжигают, Константин Семенович, — ответила она.
— Я вижу, вам нравится?
— Да. Немного однообразно, но зато думается при такой работе хорошо... Константин Семенович, мы сейчас поспорили со Светланой. Разрешите наш спор?
— Опять спор! — усмехнулся он. — О чем же?
Лида искоса поглядела на подругу и, не поднимая глаз на учителя, сказала:
— Если девушка выходит замуж без любви... Как это считать? Светлана говорит, что это безнравственно и противоестественно. А я говорю, что если она выходит без любви, но уважает человека и дорожит им как другом, то любовь может прийти позднее...
Константин Семенович с удивлением взглянул на Лиду. На лице ее было написано сильное смущение, и не трудно было догадаться, какое усилие она сделала над собой, чтобы задать этот вопрос. Светлана же, откинувшись на спинку стула, выжидательно, без тени смущения, смотрела на него.
— Я знаю такой случай в жизни, — прибавила Лида.
— Константин Семенович, — сказала Светлана, — раньше насильно выдавали за нелюбимого человека, и девушку нельзя было обвинять... Что она могла сделать? А сейчас... Как это назвать?
— Вы меня ставите в затруднительное положение. Вопрос очень сложный...
— Неужели! — удивилась Светлана.
— Я так и знала, — с торжествующей улыбкой сказала Лида. — Ты упрощаешь.
Константин Семенович пододвинул свободный стул к швейной машине, сел и, опираясь на палку обеими руками, сказал:
— Мы знаем случаи, когда выходили замуж без особой любви и хорошо жили до старости. Знаем случаи, когда выходили по любви и через год расходились, ненавидя друг друга. Мне думается, что этот вопрос осложнен тем, что каждый отдельный случай требует отдельного обсуждения. Но если девушка выходит по расчету, с корыстной целью, то это безусловно отвратительно. Если же она уважает человека, дружна с ним, да если еще у них есть общие интересы, это, конечно, должно расцениваться по-иному...
— А может любовь прийти потом? — спросила Светлана.
— Может! Но все-таки выходить замуж надо за любимого человека.
В это время Надя успела надеть костюм и вертелась в кругу обступивших ее подруг.
— Константин Семенович, посмотрите!
Он повернулся к группе:
— Ну, что ж... По-моему, очень хорошо! А ну-ка, попробуйте надеть маску.
— Клара, дай маску!
Холопова достала из шкафа заготовленную черную полумаску и подала Наде. Тесемок у маски еще не было, и девушка приложила ее к глазам.
— Какая кра-со-та! — воскликнула Женя. — Товарищ маска, разреши пригласить тебя на вальс!
— Когда мы все оденемся... ну и здорово будет! Открылась дверь, и в комнату вошли Тамара, Катя, Наталья Николаевна и Таня Аксенова.
— А мы думаем, куда они исчезли? — сказала учительница. — Фонарики свои забросили...