— Да, да. А что с ним такое?
— С ним? Ничего... У него будет скоро юбилей. Вот мы как раз и пришли...
— Ах вот в чем дело! Пройдемте сюда, девочки. Снимите ваши калоши. Сюда прошу! — говорил он, открывая дверь в комнату. — У меня там праздник. Елка для внучат.
Они вошли в кабинет хозяина. Большое дубовое бюро закрыто гофрированной крышкой, шкафы с книгами, три кожаных кресла, две картины, шторы на окнах...
Все на месте, везде чисто прибрано, и кажется, что в комнате нет ничего лишнего.
— Садитесь! Рассказывайте. Как он себя чувствует? Я давно его не видел. Какой же у него юбилей?
— Сорок лет педагогической деятельности... Тамара предупредила о тайне и коротко сообщила о том, как они задумали провести юбилей учителя.
— Вам приходилось писать? — спросила она под конец.
— Вообще-то да... Я грамотный, — пошутил Андрей Трофимович.
— Я не точно спросила, — смутилась Тамара. — Вы не могли бы написать для юбилейной стенгазеты статью? Может быть, какой-нибудь снимок у вас есть? А потом отдельно поздравительное письмо на дом?
— Да, да. Это хорошо... — задумчиво кивая головой, говорил Андрей Трофимович. — Я обязательно приму участие... Но вы меня застали врасплох, девочки. Надо подумать. Вы не могли бы еще раз зайти?
— Сколько угодно! — охотно согласилась Тамара.
— Запишите мой служебный телефон, и мы условимся о встрече.
В это время в полуоткрытых дверях появилась нарядно одетая, светловолосая девочка лет шести, с громадным белым бантом на голове.
— Деда, ты здесь? Зачем ты ушел?.. Майя стихотворение не хочет без тебя декламировать. Пойдем!
— Сейчас, детка. Видишь, ко мне пришли. Девочка подошла к деду, прислонилась к нему и с любопытством уставилась на девушек. Тамара записала телефон и встала.
— Я хотела еще узнать у вас адреса других учеников Василия Васильевича, — сказала она.
— Это можно. Надо вспомнить... В Ленинграде я знаю двух химиков...
— Не обязательно химиков! И пожалуйста, чтобы он ничего не узнал.
— Хорошо, хорошо...
Попрощавшись, девушки вышли на улицу.
— Ты только подумай, Тамара! — взволнованно говорила Катя, широко шагая. — Внуки! Это значит, он сам вырос и кончил школу. Андрей Трофимович! Потом у него дети выросли и кончили школу. Андреевичи! А потом внуки... Ты только подумай! А Василий Васильевич все учит и учит...
У проходной, как было условлено, школьниц встретил Михаил Сергеевич.
Новый, построенный перед войной, но заброшенный цех был расположен в глубине территории завода. Идя мимо других корпусов, девочки с любопытством смотрели по сторонам. Где-то пронзительно визжали пилы; что-то глухо и ритмично ударяло в землю так, что отдавалось в ноги; шипел выходящий из трубок пар. В одном здании от гула дрожали стекла. Когда они приблизились к цеху, где должны были работать, их догнал молодой человек и пошел рядом с Михаилом Сергеевичем.
...В заброшенном корпусе холодно и темно. Стекла так грязны, что совсем не пропускают света. Посредине узкий проход, а по бокам навалены кучи всяких отходов. Остановившись в этом проходе, девочки с недоумением оглядывались, не понимая, что они должны здесь делать.
— Никто не отстал? — спросил Михаил Сергеевич. — Ну вот, девочки! Это все... — он сделал широкий жест рукой, — нужно отсюда убрать. Потом вымоем пол, натрем и можно танцевать. Сейчас придут грузовики, и вы их будете нагружать.
— А разгружать? — спросила Катя.
— Они сами разгружаются. Лопаты вам принесут. Василий Иванович, — кивнул он в сторону молодого человека, — будет вами руководить. Со всеми вопросами обращайтесь, пожалуйста, к нему. А меня прошу извинить. Мне нужно побывать сегодня во многих цехах.
Он сошел вниз и, сказав что-то Ане, вышел. Школьницы растерянно поглядывали друг на друга.
— Ой, девочки! Это нам на целый год хватит! — со страхом сказала Надя.
— Уже струсила! — засмеялась Женя. — А ты лучше подсчитай! За один раз ты можешь взять килограмм? Можешь! Значит, все мы возьмем пятьдесят килограммов. За двадцать раз уже тонна... А что такое поднять и бросить двадцать раз? Ерунда! Пять минут...
— Это хорошо говорить...
Светлана, Аня, Лена Мельникова с группой девочек из девятого и восьмого классов деловито прошли в конец цеха.
— На три дня работы, — уверенно заявила Светлана, вернувшись назад.
Пришел грузовик и привез лопаты. Как-то, само собой, все девочки разбились на две неравные части. Большинство из них без всяких разговоров деятельно и бодро принялись выгружать и разбирать лопаты, а некоторые в нерешительности стояли в проходе и роптали. Им казалось, что работа для них непосильная и не стоит за нее приниматься: все равно ничего не получится.
Расчистили снег перед воротами в цех и с трудом их открыли. С улицы ворвался свет, шум и свежий воздух. Грузовик, деловито фырча, начал пятиться, пока колесами не уткнулся в мусор. Водитель заглушил мотор и вышел из кабины,
— А ну, давай веселей! — крикнул он. — Народу-то сколько!
Катя увидела, что группа ее одноклассниц во главе со Светланой энергично взялась за дело, и присоединилась к ним. Тут работали Аня, Лариса, Женя, Тамара, Лида, Таня, Клара и Нина Шарина. Остальные были из других классов.
— Надежда! Вызываю тебя на соревнование! — крикнула Аня,
Надя нерешительно отделилась от недовольных и по дошла к сваленным в углу лопатам.
К воротам цеха шумно подошли еще два грузовика и остановились в ожидании.
С первой машиной возились почти полчаса. Девочки облепили грузовик со всех сторон, толкались, мешали друг другу, и дело подвигалось медленно. Надя, а за ней и другие выбрали себе лопаты, но включиться в работу не могли. Не было места.
— Учись, Надя! Потом у себя в комнате будешь хорошо убирать! — крикнула Аня.
— Что ты глупости говоришь...
— У тебя же не меньше мусору!
От этой шутки Надя вспыхнула и обиженно закусила губы. Она чувствовала, что подруга на нее рассердилась и лучше ей не возражать.
Рита Крылова без конца выбирала себе лопату. Присоединившись, наконец, к подругам, она делала вид, что работает, а на самом деле больше суетилась и мешала всем.
Когда нагруженная машина выехала из цеха, Василий Иванович подошел к Кате.
— Товарищ Иванова, надо бы придумать какую-нибудь систему, организацию, а то получается бестолковщина, много времени зря уходит.