Школьный зал наполнялся детьми. Девочки предъявляли регистраторам и дежурным у дверей свои комсомольские билеты и чинно проходили в зал. Вторая смена уже начала заниматься, и в коридорах было пустынно.
Константин Семенович сидел в учительской и, прислушиваясь к доносившемуся гулу голосов, смотрел на медленно жующую Марину Леопольдовну. Такой «обед» не редкость для сильно загруженных учителей, особенно живущих далеко от школы.
Марина Леопольдовна проглотила последний кусок бутерброда и взглянула на часы.
— Константин Семенович, долго нас задержат сегодня? — спросила она.
— Я думаю, часов до семи, — ответил он, поднимаясь. — Марина Леопольдовна, у меня к вам есть вопрос... Что вы можете сказать о Наташе Поспеловой и Вере Булановой из восьмого «Б» класса? Вы их помните?
— Конечно, помню... А вас с какой стороны они интересуют?
— Со всех сторон,
Марина Леопольдовна задумалась. Обеих девочек она знала сравнительно недавно.
— Что я могу сказать? — медленно повторила она. — Обыкновенные девочки. Вера Буланова способная, бойкая, очень прямая, невоздержанная на язык... Наташа Поспелова — та более уравновешенная, любознательная, пытливая. В общем, девочки хорошие...
Вошла одетая Анна Васильевна.
— А вы и домой не ходили? — спросила она, торопливо снимая шубу.
— Вот Анна Васильевна их больше знает, — сказала Марина Леопольдовна и, не дожидаясь с ее стороны вопроса, пояснила: — Мы говорили о Поспеловой и Булановой из восьмого «Б».
— А что? — насторожилась Анна Васильевна.
— Константин Семенович спрашивал о них.
— А-а! — протянула учительница истории, и в глазах ее появилось какое-то новое выражение. — Что же вы сказали?
— Сказала свое личное мнение... Девочки хорошие, способные. Во всяком случае, мне жаловаться не приходится.
— Не спорю. У меня тоже нет повода для жалобы. Лично я люблю таких беспокойных девчонок... А что случилось, Константин Семенович? Набедокурили?
— Нет, ничего. Сегодня был один разговор, и вот я поинтересовался.
— Но вы же сами занимаетесь в восьмом «Б».
— Да, но мне хотелось узнать мнение и других... знающих девочек давно.
— По-нят-но, — раздельно произнесла Анна Васильевна. — А вы уже в зал?
— Да, — ответил Константин Семенович и вышел из учительской.
Медленным шагом прошел он по коридору и остановился в дверях заполненного комсомолками зала.
— Константин Семенович! — раздался сзади просящий голос. — Они меня не пускают. Скажите им...
Оглянувшись, он увидел ученицу восьмого «А» класса.
— Что сказать?
— Они меня не пускают, — пожаловалась та, кивнув головой на дежурных. — Я забыла дома билет.
— Вы забыли, а я при чем?
— Скажите, чтобы они меня пустили. Я же комсомолка.
— Плохая вы комсомолка, Суханова, — строго сказал Константин Семенович, вспомнив фамилию девочки. — Сами устанавливаете правила и сами же хотите их нарушать... Да еще и меня толкаете на этот путь. Какое же я имею право тут приказывать? Дежурные меня не послушают... И правильно сделают, если не послушают.
— Вы же секретарь, Константин Семенович...
— Ну так что! Есть правила, и этим правилам должны подчиняться все. В том числе и я. С этими словами он прошел вперед.
— Что! Получила? — радостно сказала дежурная. — Иди, пока не поздно, за билетом. Все равно не пущу. Пускай хоть Наталья Захаровна приказывает.
— Ну да… уж и Наталья Захаровна!
— А вот увидишь! Правило так правило. Слышала, что сказал Константин Семенович?
В этот момент в коридоре появилась запыхавшаяся ОТ быстрой ходьбы Тамара.
— Я не опоздала? — спросила она, приближаясь к двери.
— Тамарочка! — обрадовалась Суханова, загораживая ей дорогу. — Я тебя очень прошу! Скажи им, чтобы они меня пустили. Они тебя послушают.
Узнав, в чем дело, Тамара возмутилась: бездушные чиновники!
— Сейчас уладим, — успокоила она Суханову. Тамара ни на минуту не сомневалась в том, что ее
послушают. В школе она известна и популярна, как никто другой. Многие девочки стараются ей подражать. Совсем недавно, после выпуска юбилейной стенгазеты, слава ее поднялась еще выше.
— Девочки! В чем дело? — обратилась она к дежурным и, не дожидаясь ответа, небрежно бросила: — Пропустите ее!
— А ты, Тамара, пожалуйста, не лезь не в свое дело! Все должны подчиняться правилам! — твердо сказала сидевшая за столиком дежурная. — Предъявляй свой билет и иди. Скоро начнут.
Это было неожиданно, обидно, и Тамара решила добиться своего.
— Что значит — не мое дело! Вы разводите бюрократизм, а я должна молчать. Какие вы после этого комсомолки!
— Бюрократизм! — вспылила одна из дежурных. — Подцепила словечко и суешь его куда надо и не надо...
— Уж не ты ли меня будешь учить?! Сейчас пойду к Мельниковой, и все равно она даст команду...
— Девочки, не слушайте ее, — перебила Тамару вторая дежурная. — Никакой команды Мельникова не даст. Константин Семенович и то не стал вмешиваться.
Упоминание имени Константина Семеновича заставило Тамару насторожиться.
— А при чем тут Константин Семенович? — спросила она.
— Я просила Константина Семеновича, — простодушно пояснила Суханова. — А он сказал, что не может вмешиваться, что дежурные его не послушают...
Тамара нахмурила брови и шагнула к двери.
— Предъяви свой билет! — остановила ее дежурная. Тамара машинально сунула руку в карман, но сейчас же вспомнила, что билет остался дома. Она вообще не имела привычки носить его с собой. Взглянув на дежурных, Тамара поняла, что доказывать им что-нибудь или просить бесполезно. Сделав энергичный жест Сухановой, она повернулась и направилась к лестнице, бросив на ходу:
— Идем со мной!
Они молча спустились вниз, молча оделись и вышли на улицу.
— Ну, вот что, милое дитя! Надеюсь, ты знаешь теперь, что нужно делать? — спросила Тамара.