Выступление Константина Семеновича Вера Гавриловна слушала с исключительным вниманием. Высказанные им положения были на редкость смелы и необычны.
— Давайте решим сегодня — верить детям! — говорил он с теплой улыбкой. — Разве мы не имеем этого права? Будем строить нашу работу на доверии. Постановим сегодня, и это будет законом для всех...
Последние слова вызвали веселое оживление. Когда, гул голосов затих, Наталья Захаровна прочитала подготовленное раньше предложение «О правах учеников школы имени Ушинского». Положение о дежурных никого не смутило. Дежурные имеют право требовать от непослушной ученицы дневник, передавать его классному руководителю; и тот обязан записать туда замечание без всякого обсуждения. Если дежурный говорит, — значит, он говорит правду. Пять замечаний в дневнике дают основание педсовету сбавлять отметку по поведению. После второго урока к директору собираются рапорта всех дежурных по классам, и в учительской должна быть сводка отсутствующих по школе. Передача дежурства происходит в торжественной обстановке. Все это хорошо. Но дать право ученику перед началом урока заявить, что он по уважительной причине не подготовил домашнее задание, и на основании одного такого заявления не спрашивать его? Это положение вызвало много вопросов и горячий спор.
Вера Гавриловна растерялась. Она очень верила Константину Семеновичу и, глядя на него, проголосовала вместе с большинством, хотя и не была убеждена в том, что педсовет поступил правильно, приняв такое решение. «Послезавтра классные руководители разъяснят ученикам этот «закон», — думала Вера Гавриловна, — и в школе начнется что-то страшное». Что именно произойдет в школе, Вера Гавриловна не знала, но, может быть, Лидия Андреевна права, утверждая, что такой «закон» поощряет лодырей и лгунов, подрывает авторитет преподавателей, ставит их в зависимость от желания или нежелания учениц и, наконец, противоречит всем установкам Министерства просвещения. Это был серьезный, глубокий и принципиальный спор, но группа «новаторов», как их про себя называла Вера Гавриловна, победила.
Педсовет закончился необычно поздно. Последние трамваи, идущие в парк, могли бы подвезти Веру Гавриловну до дому, но она жила недалеко и решила пойти пешком. Нужно было успокоиться, осмыслить и привести в порядок все, о чем сегодня говорилось. Быстро шагая по безлюдному проспекту, она думала о принятом «законе» и ясно представила себе картину ближайшего урока.
Вот она приходит в класс. Ученицы встают. Она говорит: «Садитесь, пожалуйста». Все, за исключением трех или четырех, садятся. «Что скажете?» — обращается она к каждой по очереди. «Вера Гавриловна, я не приготовила урок по уважительной причине»... — И все. Причиной будут интересоваться классный руководитель, ста роста, комсорг... Она же обязана выслушать, безоговорочно поверить и записать в журнале «от», что значит «отказ». После такого отказа учительница уже не имеет права вызвать, ученицу. «Что же все-таки будет?» — думала учительница. Софья Борисовна говорила о том, что когда девочки войдут во вкус, то отказы начнут расти и дойдут до катастрофических размеров. Нет, это, конечно, преувеличение. Если руководители классов сумеют правильно наладить работу, если каждый отказ будет обсуждаться в коллективе, то никакой катастрофы не произойдет, а может быть, действительно получатся неожиданные результаты. «Разве многие преподаватели не поступали так? Разве они не принимали таких отказов до урока? — мысленно доказывала себе Вера Гавриловна и сейчас же возражала: — Да, но это было их личным делом, личным методом каждого учителя. Другой вопрос, когда это станет общим правилом, законом школы».
Чем больше думала Вера Гавриловна о решениях педсовета, тем яснее видела, что школа перестала топтаться на месте, а двинулась вперед и выходит на какой-то простор. Учительский коллектив поставил перед собой интересные задачи, и монотонная, привычная, формальная служба превращается в увлекательную деятельность,
«Нет, это совсем неплохо! — убеждала себя Вера Гавриловна. — На самом деле, мы закисли последнее время. Надо смелей... Макаренко прав. Советская педагогика — действительно самая диалектическая, подвижная, самая сложная и разнообразная наука».
Теперь ей самой захотелось внести что-то новое, полезное в методику школьной работы.
Перейдя Тучков мост, Вера Гавриловна свернула направо. Дом был уже недалеко. Каждый раз, заворачивая к Малому проспекту, она с тревогой разыскивала среди окон третьего этажа свое и ускоряла шаги. Муж Веры Гавриловны болел тяжелой формой стенокардии. Он давно уже оставил работу и по инвалидности вышел на пенсию. Ходить ему было трудно, особенно в зимние месяцы, но он ходил и не расставался с пузырьком нитроглицерина.
Геннадий Родионович открыл дверь и с укором смотрел на жену, пока она снимала пальто и ботики.
— Верочка, а ты имеешь представление о времени? — мягко спросил он, когда она сняла с головы шаль, накинула ее на плечи и молча поцеловала мужа в щеку.
— Имею. Ничего не поделаешь. Педсовет затянулся, а потом я шла пешком... Не сердись.