— Конечно, будет. Мы с вами плохо знаем Орешкину. Говорят, что это такая женщина, что лучше не связываться!
— Да, меня предупреждали, но... как бы это сказать... «В согласном стаде волк не страшен». Я понимаю, что вас беспокоит... Давайте решим, Наташа. Отложите в сторону все ваши домыслы. Вы преподаете историю и больше ничего не знаете и знать не хотите. Какое вам дело до того, что думает Наталья Захаровна? Наверно, что-нибудь думает. Ей и полагается думать. Вам дали восьмой «Б», и вы, как всегда, честно и добросовестно работайте. А что будет дальше, посмотрим... Зачем забегать вперед?.. А девочки там и в самом деле хорошие. Я уверен, что вы им понравитесь...
— Вы знаете, мне, кажется, удалось заинтересовать их. Вчера во время большой перемены они забросали меня вопросами.
— Вот видите! Им как раз не хватает такой, как вы... Но пользуюсь случаем и предупреждаю вас, Наташа. Не ищите их любви. Никогда не ставьте такой задачи перед собой. Держитесь естественно и просто. В этом — тоже проявление уважительного отношения к детям. Вы слышали, как Орешкина отозвалась о детском коллективе вообще? Мария Михайловна ответила ей правильно, но, кажется, ни в чем не убедила. И я не знаю, можно ли ее в чем-нибудь убедить. Рядом, буквально рядом, в соседнем классе, коллектив живет совсем иначе, а она не видит разницы... И не хочет ее видеть. В результате своей порочной работы, своих ошибок она сделала неверные выводы о свойствах детей и считает это каким-то правилом, какой-то нормой. Она возражает против очевидных фактов и даже не пытается их осмыслить. Что это такое? Близорукость, упрямство или просто тупость? Честно признаюсь, я этого не понимаю... Ну, если бы, скажем, она любила своих девочек... Вы знаете, что родители, ослепленные любовью, не замечают пороков своих детей. Но ведь она их не любит. Сегодня я в этом убедился. Наталья Захаровна права. И очень хорошо, что она наметила на смену вас. Я тоже верю, что вы справитесь, Наташа. А если будет трудно, мы поможем.
В напряженной работе время бежало незаметно. Экзамены приближались, и десятиклассницы занимались, по выражению Тамары, «как проклятые».
Дни заметно прибавлялись. После третьего урока все чаще заглядывало солнышко, и лучи его постепенно перебирались с последнего ряда парт к первым. Открывая в перемену форточку, Женя задерживалась на подоконнике и, вдыхая струю свежего воздуха, мечтательно говорила:
— Ох, девочки! Что на улице творится! Весна... Тепло... Солнышко...
Но тут же строго обрывала себя:
— Никакой весны! Забудьте про солнце! Это не для вас. Помните про экзамены!
В помощь солнцу скоро подул южный ветер, и дворники взялись за скребки и лопаты. Забегали грузовики по проспектам, забирая кучи грязного льда, и в один день улицы очистились, асфальт заблестел, а ночью на морозе высох. От зимы остались только колючие заморозки по ночам да меховые шапки и зимние пальто. Ребята по утрам канючили:
— Мама, я в ушанке не пойду...
— С ума ты сошел! Простудишься!
— Да-а... смотри, уж сухо и солнышко греет.
— Не выдумывай! Сейчас самое опасное время.
— Ну тогда я без калош пойду.
Около школы девочки разлиновали мелом асфальт и прыгали на одной ноге «из класса в класс». Мальчики неутомимо подкидывали ногой «маялку» или играли в лапту.
И только десятиклассницы ничего не видели и не замечали. Выпускные экзамены надвигались, как медленно ползущий ледник.
В конце марта началось очередное обследование школы. Обследования всегда несколько нарушали привычный ход работы; об этом знали все, в том числе и обследователи. Учителя понимали, что такие комиссии время от времени необходимы, но в этом году роно не сговорилось с райисполкомом, и до зимних каникул прошли два обследования. После нового года работу школы обследовал райком, и вот сейчас пришла комиссия из горкома.
Первые дни обследование шло обычным порядком, но скоро девочки заметили, что члены комиссии интересуются главным образом уроками литературы в старших классах. Затем комиссия стала вызывать учителей, и на их лицах после такой беседы появилось хмурое выражение. Все это было странно и непонятно. Многие ученицы стали почему-то утверждать, что это не очередное обследование, а нечто другое, более неприятное. Неизвестно откуда появился слух о том, что комиссия интересуется исключительно Константином Семеновичем. Поползли слухи один нелепее другого.
Десятиклассницы заволновались. Они ближе всех принимали к сердцу это таинственное обследование и всеми средствами пытались выяснить правду.
Вызывали в комиссию и Анну Васильевну. Узнав об этом, Женя выбрала подходящий момент и почти со слезами на глазах обратилась к ней:
— Анна Васильевна, знаете, о чем я хочу спросить вас?
— Знаю...
— Ну ясно же... Нельзя же так... Вы же сами понимаете, как это невыразимо тяжело... такая неизвестность. Скажите... мы очень просим вас. Что случилось?
— Чепуха! Ничего не случилось. Обычное обследование.
— Вы не хотите сказать, Анна Васильевна, мы же не маленькие. Говорят, что Константин Семенович в чем-то виноват... Такие слухи гадкие... что он вредитель...
— А зачем вы слушаете всякую ерунду? Вы бы лучше узнали, кто распускает такие слухи. Это было бы интересно... выяснить источник.
— Как же это узнать? Многие девочки говорят, — безнадежно сказала Женя.
Десятиклассницы уже делали попытки выяснить, откуда ползут слухи. Не могут же сплетни возникать сами по себе. У всякой клеветы есть автор. Всегда есть кто-то, кто пустил слух первым.
Константин Семенович в течение всего времени, пока шло обследование, держался, как всегда, спокойно; и казалось, что он никакого отношения к обследованию не имеет и работа комиссии его мало интересует. На прямой вопрос Кати он сухо ответил:
— Почему вас беспокоит эта комиссия? Горком по плану проводит обследование. Надеюсь, вы понимаете, что школа не может работать бесконтрольно. Если у вас совесть чиста, то занимайтесь, пожалуйста, своим делом и забудьте об этой комиссии. Правда суда не боится.
Обследование продолжалось целую неделю. Председателем комиссии была инструктор школьного отдела горкома, а два члена — учителя других школ. Они сидели на уроках, перечитали все протоколы, познакомились с работой партийной организации и комсомола, поговорили со многими учителями и получили полное представление о жизни школы.