Поставив две жирные двойки, Марина Леопольдовна, посмотрела на пунцовую от стыда и огорчения Смирнову и спросила с усмешкой:
— Ну, а эти две двойки я поставила справедливо?
— Вы меня спрашиваете, Марина Леопольдовна?
— Ну конечно.
— Да. Справедливо. На вашем месте я бы поставил двойку на двоих, — не моргнув глазом, ответила Женя.
Соседка дернула Женю за юбку, но та отмахнулась, прошипев: «Не тронь!». В такие минуты, когда она, по выражению матери, «закусила удила», ее нельзя было остановить.
Услышав звонок, девушки облегченно вздохнули. Марина Леопольдовна видела, как звонок оживил лица учениц, и это явилось той каплей, которая переполнила; чашу ее терпения. Не заходя в учительскую, она спустилась вниз и постучала в дверь кабинета директора.
Наталья Захаровна была не одна. Напротив нее, с упрямо поджатыми губами, сидела преподавательница физкультуры Валентина Викентьевна, или, как ее звало большинство преподавателей, Валя. Девушка закончила Институт физкультуры, преподавала в школе второй год, предмет свой знала прекрасно, но увлечь девочек физкультурой не сумела: не хватало выдержки, не было необходимого педагогического такта, и на этой почве е нее постоянно возникали недоразумения, особенно в шестых, седьмых классах.
— Проходите, Марина Леопольдовна, — пригласила директор и, повернувшись к Вале, продолжала: — Ну, допустим, что вы правы. Допустим, что девочка не хочет заниматься физкультурой. Ну, а за что вы ей поставили двойку?
— Она не взяла костюма, Наталья Захаровна. Она это сделала нарочно, чтобы не заниматься, — сказала физкультурница.
— Пускай так, но ведь отметки служат для оценки знаний учащихся, а никак не проступков.
— Отметки стимулируют ученье, — упрямо настаивала девушка. — В другой раз не забудет костюма и постарается исправить двойку.
— Нет. Я никак не могу с вами согласиться. Если все учителя начнут снижать отметки за подсказку, за посторонние разговоры, за забытый учебник... Что же у нас получится?
— Повысится дисциплина! — уверенно заявила физкультурница и с видом победителя посмотрела на садившуюся в этот момент учительницу немецкого языка.
Марина Леопольдовна сразу разобралась в существе вопроса, вспомнила только что поставленные двойки и задумалась. Аксенова не знала урока и отвечала настолько плохо, что двойка — это еще была высокая оценка, но двойка Смирновой — это, пожалуй, как раз то, что отстаивала сейчас физкультурница.
— За плохую дисциплину мы снижаем отметку по поведению, но при чем здесь предмет? — продолжала возражать директор. — Как вы считаете? — обратилась она к Марине Леопольдовне.
— Вообще-то да, но я не знаю... Я не слышала вашего разговора, — уклончиво ответила та.
Наталья Захаровна с удивлением взглянула на учительницу. По педагогическим вопросам Марина Леопольдовна обычно всегда имела свое мнение и высказывала его прямо и охотно.
— Ну, хорошо. Сейчас мы спорить не будем. Быть может, мы обсудим этот вопрос на педсовете, — решила директор и записала что-то себе в блокнот.
— Я вам больше не нужна? — спросила физкультурница.
— Нет.
Валя встала и твердой, упругой походкой вышла из кабинета.
— Что у вас?
Марина Леопольдовна раскрыла журнал, посмотрела на директора, захлопнула его и пересела на место учительницы физкультуры.
— Со всей откровенностью я вам должна сообщить Наталья Захаровна, что в десятом классе катастрофа... — горячо начала она, но сейчас же поправилась. — Намечается катастрофа. Этот класс, и без того трудные последнее время совсем отбился от рук. Девочки совершенно забросили ученье, и нам не справиться. Вы посмотрите, что делается! Посмотрите в журнале... За редким исключением, — сплошные двойки и тройки. Если так будет продолжаться, то что же будет на выпускных экзаменах? Скандал! На весь район, на весь Ленинград осрамимся. Распустились вконец... Дерзят, уроков не учат, слушают невнимательно... рисуют карикатуры на учителей... Да что говорить! Дело дошло до драки!
Наталья Захаровна дала учительнице выговориться и, когда та остановилась, чтобы передохнуть, спокойной сказала:
— Вы немного преувеличиваете, Марина Леопольдовна.
— Преувеличиваю? Я-а? Наоборот!.. Я смягчаю краски и сдерживаю себя!.. У меня тут все кипит! — С этими словами она постучала рукой по брошке. — Вы послушайте, каким тоном они разговаривают с учителями! Вы посмотрите журнал! Посмотрите, как снизилась успеваемость в последнее время...
— Я видела.
— И вы остались довольны?
— Нет, но не надо горячиться. Поговорим спокойно. Успеваемость снизилась. Это верно. Ну, а в чем, по-вашему, причина?
— Говорить откровенно?
— Конечно.
— Виноват новый воспитатель... Константин Семенович!
— Да... причина в нем, — спокойно согласилась Наталья Захаровна. — Он и сам так считает.
От неожиданности Марина Леопольдовна с минуту ничего не могла произнести.
— Что значит — сам считает? — наконец спросила она.
— Мы говорили с ним неравно по этому поводу. Он очень обеспокоен создавшимся положением. Ведь он же воспитатель класса...
— В том-то и дело! — почти с радостью воскликнула Марина Леопольдовна. — Вы доверили ему перевоспитывать таких девиц... Константин Семенович человек новый. К тому же еще и больной...