В отряд чкаловцев и вел меня Борис. В полдень мы остановились у знакомого крестьянина в лесной деревушке Вильне. Здесь мой проводник исчез, приказав ждать его день, другой. Как я понял потом, партизаны в Вильне устраивали новичкам нечто вроде карантина. И опять началось томительное ожидание.
Борис появился на третьи сутки и, как ни в чем не бывало, будто мы расстались с ним вчера вечером, разбудил меня со словами:
— Хватит загорать. Михаил Леонидович Пошли!
В Парамках нас встретила хозяйка хутора — вдова лесничего, жившая здесь с двумя взрослыми дочерьми. Она пригласила нас покушать. В это время в сенях раздались твердые шаги. В комнату вошел плотный, среднего роста человек с автоматом. На рукавах его гимнастерки алели звездочки, в петлицах было по три кубика. Серые умные глаза глядели строго и пытливо. Это был политрук Пенкин.
Борис вскочил и замер в положении «смирно». Я тоже встал.
— Вы кто будете? — обратился ко мне вошедший.
Я назвал себя и начал было говорить о том, как попал сюда, но Пенкин прервал меня:
— Выйдемте на улицу.
У дома присели на скамейку. Я подробно рассказал о себе, о том, как оказался в тылу, о встрече с Борисом. Пенкин внимательно выслушал меня, затем спросил:
— Вы коммунист?
— Да, член партии с января сорок первого года.
— А где ваш билет?
— Как где? Конечно, со мной.
Меня тогда удивил такой вопрос. Позже я понял, что от моего ответа зависело решение командира — принять меня в отряд или нет. За месяц скитания по вражеским тылам ему немало встречалось людей, которые называли себя коммунистами, а партийных билетов не имели — уничтожали их «на всякий случай».
Я вынул свой партийный билет и подал Пенкину. Он внимательно пролистал его.
— Хорошо, товарищ Воскресенский, будете в нашем отряде. Сейчас пойдем в лагерь.
Он позвал Бориса. Откуда-то появился еще один молодой партизан с винтовкой на ремне, и мы вчетвером двинулись в сторону лагеря. Некоторое время шли просекой. Вокруг в вереске хлопотливо гудели пчелы.
Пройдя километра четыре, мы вышли на берег лесного озера. От него свернули влево и вскоре очутились на небольшой полянке, окруженной густым березняком. Среди берез стояли две армейские палатки. Немного поодаль от них горел неяркий костер. У палаток сидели люди, кто в красноармейской форме, кто в гражданской одежде, и все были чем-нибудь заняты. Говорили партизаны вполголоса. Пройди вблизи лагеря — и не увидишь его, так он искусно был запрятан в березняке, и не услышишь ничего — настолько тихо все делалось бойцами.
Пенкин представил меня:
— Товарищи, вот новый боец нашего отряда — Михаил Леонидович Воскресенский. Думаю, что человек достойный.
Командир партизанского отряда имени Чкалова политрук С. Д. Пенкин.
Первым, с кем я познакомился поближе, был подрывник Панченко, местный «цирюльник». Усадив на пенек, он привел меня, как определили мои новые товарищи, в «христианский вид»: подстриг, побрил, но оставил аккуратную бородку и усы. Это он сделал, не спрашивая «клиента», — таково было приказание командира.
— Пригодится для разведки, — пояснил Пенкин.
Выйдя из «парикмахерской», я подсел к костру. Партизаны, окружавшие его, начали расспрашивать меня, коротко рассказывали о себе. Я вновь почувствовал себя в родной красноармейской среде. На душе стало радостно…
На третий день пребывания в партизанском лагере Пенкин дал мне первое задание: разведать, нет ли у кого в окрестных деревнях радиоприемника, и узнать, что за «подпольный госпиталь» организован в деревне Топоры.
С помощью Химковой и ее друзей я быстро справился с заданием. Радиоприемников, правда, не нашел, зато побывал в «госпитале». История его весьма обычна для того времени. Вблизи Топоров шли ожесточенные бои. Когда фронт отодвинулся дальше, жители деревни подобрали в кустах несколько раненых красноармейцев и разместили их в доме одной молодой колхозницы. Лечил бойцов военный врач из «окруженцев». Не имея права рассказывать раненым об отряде, я все же пообещал им:
— Скоро, товарищи, вам всем найдется дело. Сражаться за Родину можно и в тылу врага.
Возвращаясь в лагерь, на одной из проселочных дорог я заметил немецкие тягачи. Спрятался в кусты. Наблюдая за их продвижением, установил, что за Топорами гитлеровцы размещают дальнобойную артиллерийскую батарею. Что бы это могло значить?..
Пенкин остался доволен моим докладом. Решено было, что завтра после партийного собрания я вновь отправлюсь в Топоры и приведу в лагерь военного врача и кого можно из раненых красноармейцев. Выслушав мое второе сообщение, командир убежденно сказал: