Величие Гинденбурга во всей полноте проявилось в час поражения Германии. 29 сентября 1918 года генералы потребовали немедленного заключения перемирия, как единственного средства предотвращения военной катастрофы. Правда, через несколько дней их уверенность в способности армии противостоять натиску противника снова окрепла, и они упрекнули правительство за принятие условий, выдвинутых президентом Вильсоном в ходе переговоров. 24 октября Верховное командование издало приказ, который должен был быть зачитан во всех войсках. В нем содержалось осуждение последнего послания Вильсона и заявлялось, что немедленная эвакуация всех оккупированных территорий «неприемлема для нас, солдат». Такой ответ, как было сказано далее, «может означать только одно – продолжение борьбы всеми имеющимися в нашем распоряжении силами. Если наши враги поймут, что не смогут прорваться сквозь немецкие позиции, несмотря на многочисленные жертвы, они заключат с нами мир, гарантирующий счастливое будущее Германии и ее народу». Имелось в виду, что этот приказ, выражая взгляды правительства, укрепит его позиции на мирных переговорах. Это был, вероятно, единственный приказ по армии, подписанный Гинденбургом до одобрения его Людендорфом. Какова бы ни была его цель, он фактически означал прекращение мирных переговоров. Приказ вызвал волну ярости в правительственных кругах и подвергся резкой критике в рейхстаге. И хотя на нем стояла подпись Гинденбурга, основное недовольство адресовалось Людендорфу. Только что назначенный канцлер, принц Макс Баденский, потребовал от императора увольнения Людендорфа, но настаивал, чтобы Гинденбург остался на посту, поскольку уход маршала вверг бы армию и нацию в отчаяние. На следующий день кайзер встретился с генералами и после резкого обмена мнениями с Людендорфом освободил последнего от должности. Гинденбург наблюдал за происходящим в молчании и не сказал ни слова в защиту своего многолетнего помощника. Он лишь подал прошение об отставке, мотивируя его нежеланием расставаться с проверенным сотрудником. Прошение было отвергнуто, и старый фельдмаршал подчинился решению кайзера.
Новость об уходе Людендорфа не вызвала волнений, поскольку Гинденбург остался на своем посту. Нация приветствовала это решение. Когда принцу Максу, совещавшемуся в это время со своими министрами, сказали об отставке Людендорфа, он первым делом спросил:
– А Гинденбург?
– Он остается.
– Слава богу!
Такова была реакция новоявленного канцлера и министров. В тот же день Густав Штреземан, лидер национал – либералов, написал своему товарищу по партии: «Надеюсь, ты согласишься со мной, если я попрошу тебя сделать все возможное, чтобы не допустить ухода Гинденбурга со своего поста. Ни при каких обстоятельствах мы не должны взять на себя ответственность перед историей за свержение Гинденбурга. Полагаю, нам легче было бы перенести отречение императора, чем уход Гинденбурга». Обзор прессы, выполненный военными, показал: все газеты, за исключением крайне левых, единодушны в том, что Гинденбург сослужит стране великую службу, оставаясь на своем посту. Даже социалистические газеты выразили радость по этому поводу, потому что, «будучи солдатом, он избегал вмешательств в политику, и можно ожидать, что будет проявлять такую же сдержанность в будущем». Также выражалось общее мнение, что, даже если фельдмаршал не одержит победу, его имя всегда будет почитаться нацией.
Гинденбург пережил поражение, не растеряв ни крупицы своей воинской славы. Этот факт представляется тем более удивительным, что он всегда неизменно подчеркивал, что ответственность за любую неудачу ложится целиком на него. К негодованию Людендорфа, он с готовностью возложил на себя и заслуги за победы армий на полях сражений, мотивируя это тем, что, являясь командиром Людендорфа, также несет бремя ответственности и за любое поражение. Но пока, перед лицом поражения, никто не упоминал об ответственности Гинденбурга, и его имидж нисколько не пострадал.
Хотя военное поражение не повлияло на популярность Гинденбурга, сыгранная им в ноябре 1918 года роль в отречении императора должна была в дальнейшем стать для него источником сильных переживаний.
В одном из посланий, которым президент Вильсон ответил на предложение немцев о перемирии и заключении мирного договора, он намекнул, что отречение императора могло бы обеспечить более благоприятные для Германии условия мира. Более того, Вильсон не оставил сомнений в том, что он не может быть полностью убежден в глубине немецких конституционных реформ, пока кайзер остается на престоле. У измученных войной народных масс постепенно сформировалось убеждение, что только высочайшая персона монарха оставалась препятствием к заключению перемирия. К концу октября 1918 года народ стал открыто требовать отречения монарха и прекращения военного противостояния.