Маршал, конечно, узнал о возражениях Штреземана и его коллег против его президентства. 5 апреля к нему прибыли представители народной партии и настоятельно советовали не принимать участия в номинации. Они изложили возможные негативные политические последствия его выдвижения. Они также довели до его сведения, что шансы выиграть являются весьма сомнительными. Но в этом вопросе сторонники маршала получили неожиданную поддержку. Лидеры Баварской народной партии решили поддержать выдвижение маршала. Они предпочли протестанта Гинденбурга католику Марксу, несмотря на тесные католические связи партии, потому что поддержка Маркса означала бы сотрудничество с социал-демократами. А любое подобное сотрудничество вызывало отвращение у их сторонников. У них ещё были свежи в памяти перегибы советского режима в Баварии 1919 года, и они упрямо отождествляли с ним всех социалистов. Кроме того, монархист Гинденбург был особенно привлекательным кандидатом для партии, которая никогда не оставляла надежды увидеть на баварском троне кронпринца Рупрехта.
Но Гинденбург был слишком потрясён возражениями Немецкой народной партии, чтобы обрадоваться увеличению числа его сторонников. 7 апреля он решил отказаться от данного ранее согласия баллотироваться на пост президента. Соответствующая телеграмма была составлена и передана по телефону «блоку рейха». В ней было сказано, что маршал не сможет, ввиду преклонного возраста, принять на себя все тяготы президентства и призывает всех, «кому судьба страны дороже партийных интересов», голосовать за Ярреса и, таким образом, избежать опасного раскола. Непринятие участия в выборах, предостерегал он, будет тяжёлым ударом для страны в критический момент её истории.
По получении этой информации Немецкая народная партия решила не отправлять к Гинденбургу ещё одного представителя, который уже был готов ехать, чтобы продолжать внушать маршалу мысль об опасности его президентства. Но немецкие националисты не собирались сдаваться. Не ставя в известность представителей народной партии, они получили согласие Гинденбурга на отсрочку публикации телеграммы (однако согласие поступило слишком поздно, чтобы не позволить опубликовать его всем газетам). И опять-таки, не информируя народную партию, тем же вечером они отправили специальную миссию в Ганновер, призванную убедить Гинденбурга пересмотреть своё решение.
Эмиссары для этой деликатной цели были выбраны с умом. Возглавлял миссию адмирал фон Тирпиц, принадлежавший к тому же поколению, что и Гинденбург. Адмирал был всего лишь на год моложе маршала и понимал его лучше, чем любой молодой человек. Он был опытным и умелым переговорщиком, обладал даром убеждения и принадлежал к тому крылу партии, которое понимало бесплодность слепой обструкции и признавало возможность, в определённых пределах, сотрудничества с республикой. Можно было надеяться, что его умеренная, примиренческая позиция понравится маршалу, который также утверждал, что немецкие националисты должны ориентироваться на более тесное сотрудничество с новым государством. Другой посланец, Вальтер фон Койдель, должен был напомнить маршалу себя. Внук одного из помощников Бисмарка, он был землевладельцем из Восточной Пруссии и принадлежал к той самой аграрной знати, к которой Гинденбург чувствовал свою близость и социально, и эмоционально. В то время ему было сорок лет, и он мог считаться представителем молодого поколения.
Беседа длилась несколько часов. Тирпиц внушал Гинденбургу необходимость его выдвижения, взывал к чести маршала, его чувству долга, убеждал не прекращать славное служение отечеству. В результате Гинденбург отозвал свой отказ и попросил представить ему доклад об отношении разных партий, входящих в «блок рейха». Он пообещал, ознакомившись с этими материалами, дать окончательный ответ.
«Блок рейха» снова собрался на совещание 8 апреля. За прошедшее время поступили новые телеграммы от разных организаций – «Юнгдойчер Орден», союз «Викинг», «Стальной шлем», – требующих оставить кандидатуру Ярреса. Но была и телеграмма и от самого Ярреса, который предложил отозвать свою кандидатуру, чтобы избежать раскола правых. Несмотря на это, представители народной партии и крупные промышленники продолжали его поддерживать. Представитель нацистов также возражал против кандидатуры Гинденбурга, но предполагал, что, после того как о возможности выдвижения маршала было объявлено публично, выдвижения не избежать. С другой стороны, немецкие националисты, экономическая партия, Земельный союз, протестантские трудовые союзы и некоторые другие организации горой стояли за Гинденбурга. Делегаты народной партии ещё раз объяснили, почему они считают кандидатуру Гинденбурга не самой лучшей, однако, столкнувшись с подавляющим большинством оппонентов, сдались, хотя и продолжали считать шансы на победу маршала сомнительными. После телефонного звонка Яррес немедленно снял свою кандидатуру. Лебель позвонил Гинденбургу и сообщил об итогах совещания. Маршал поинтересовался мнением представителей народной партии. Получив ответ, что они продолжают выражать сомнения, он попросил Лебеля прислать его личный доклад, после чего обещал принять окончательное решение. Однако Лебель, опасаясь, что опять возникнут какие-нибудь непредвиденные трудности, начал настаивать на немедленном ответе. Пребывая в нерешительности, старый маршал попросил совета у Лебеля. Тот, разумеется, посоветовал соглашаться на выдвижение, что Гинденбург и сделал.
В процессе предварительных совещаний политические вопросы не обсуждались. Поскольку победа подразумевалась благодаря силе личности Гинденбурга и его большой популярности, не было необходимости в выработке конкретной политической программы. Также не были необходимыми или целесообразными какие-то особые договорённости. Лебель и его приближённые знали, что Гинденбург недолюбливает политику, и, чтобы не раздражать его и не рисковать вызвать его неудовольствие с последующим отказом от участия в выборах, они решили отложить всё на потом. Учитывая, что Гинденбургу всегда было необходимо руководство, они не сомневались, что он сам обратится к ним за советом и помощью.
Но если его сторонникам и приходилось идти на уступки, то и сам он в свою очередь тоже пошёл навстречу желанию нации. В один из моментов, во время предварительных переговоров с немецкими националистами и «блоком рейха», Гинденбург обратился к бывшему императору, чтобы получить его одобрение на столь серьёзный шаг. Его статс-секретарь Отто Мейснер в своих мемуарах вспоминает, что на личный запрос, направленный в адрес бывшего монарха, был дан ответ, что с этой стороны никаких трудностей не предвидится. В письме, посланном Вильгельму два года спустя, маршал утверждал, что согласился на выдвижение своей кандидатуры только после одобрения этого шага его императорским величеством. Этот жест полностью соответствовал личному отношению Гинденбурга к Вильгельму. Он продолжал хранить преданность императору и искренне надеялся, что настанет день, когда бывший монарх снова взойдёт на престол.
Тем не менее Гинденбург не выдвинул возражений, когда его помощники – организаторы кампании отвергли, как ложные, все предположения, что Гинденбург заручился согласием Вильгельма. Мейснер позже заявил, что опровержения давались с ведома Гинденбурга. Этот факт находит подтверждение и в воспоминаниях Герхарда Шульце-Пфельцера, тогда являвшегося одним из пресс-агентов. Как-то раз, во время интервью американской газете, Гинденбург и сам сказал, что не консультировался с императором. Позже он поручил Мейснеру давать подобные опровержения по «его специальному распоряжению». Возможно, он действовал таким образом исходя из преданности императору, которого желал избавить от беспокойства. Представляется важным, что бывший монарх также приказал отрицать то, что он одобрил кандидатуру Гинденбурга. Такое положение вещей находилось в строгом соответствии с осторожной и сдержанной позицией Гинденбурга, которую он занимал в вопросах, касающихся монархии[11].
Такова череда событий, предшествовавших выдвижению кандидатуры Гинденбурга на пост президента. Официальное своё согласие он дал 9 апреля 1925 года на короткой церемонии, проведённой в Ганновере.
11
Насколько сильно маршал был обеспокоен своим собственным положением, он дал понять помощникам сразу. Их главной задачей, согласно его указаниям, было не освещение его достоинств в печати, а защита от политических нападок.